— Присматривай за братом, Валерия, — сказал граф. — Как бы он чего-нибудь не натворил.
Валерия виновато подумала, что это, пожалуй, уже произошло.
— Я постараюсь, папа, — пообещала она.
— И возвращайся домой сразу же, как только закончится визит в замок герцога, — твердо сказал отец, словно знал о замыслах Тони.
Валерия быстро поцеловала его еще раз и спустилась вниз. Брат уже ждал ее. На машине они добрались до вокзала. Им предстояло доехать на поезде до Фолкстона, где стояла в гавани яхта графа.
Тони пребывал в состоянии радостного возбуждения.
— Мы уезжаем! — ликовал он. — Представляешь, я не спал всю ночь. Боялся, как бы не случилось чего-нибудь, что могло бы нас задержать.
— Надеюсь, что Биарриц не разочарует тебя, — заметила сестра.
— Уверен, что «Мулен-де-ля-Мер» будет ничем не хуже, чем «Мулен-Руж»!
— «Мулен-де-ля-Мер», «Ветряная мельница моря» — прекрасное название.
— Я слышал, что и само это место выглядит неплохо. Уж теперь-то папа не сможет помешать мне посмотреть канкан.
Мальчишеский энтузиазм брата чуть было не заразил и Валерию. Она даже начала побаиваться, что зрелище не оправдает его ожиданий.
— В замке герцога тоже есть много интересного, — напомнила она ему. — Например, его лошади.
— Я знаю, — отмахнулся Тони. — Папа прочел мне целую лекцию о его лошадях. Кажется, герцог завоевал все призы на главных скачках Франции.
— От тебя требуется всячески их хвалить. Герцог, конечно, не ожидает критических замечаний, — заметила Валерия. Она подумала, что герцог, пожалуй, не потерпел бы, если бы юнец вроде Тони не признал его конюшни верхом совершенства.
Путешествие до Фолкстона было утомительным, поскольку в пути нужно было еще сделать пересадку. Хорошо, что граф послал с ними сопровождающего, так что им не пришлось хлопотать о багаже.
Когда Валерия и Тони благополучно добрались до «Морской змеи», их приветствовал капитан яхты.
— Рад видеть вас, миледи, и вас, милорд! — сказал он. — Давно мы не имели чести принимать вас у себя.
— Поверьте, тут нет моей вины, — заверил Тони. — Я уже давно хотел побывать во Франции.
— Ну что ж, сегодня отличный день, — жизнерадостно заметил капитан, — и мы отправимся сразу, как только ваша милость даст команду.
— Тогда не будем медлить! Скажу откровенно, капитан Беннет, мне не терпится поскорее попасть в Сен-Жан-де-Люз.
Каюты и салон на яхте были меблированы и отделаны по вкусу матери Валерии. В ее собственной каюте, где теперь устроилась ее дочь, ковры и обивка мебели были разных оттенков розового цвета.
Тони занял каюту самого графа. Это была самая большая каюта на яхте с собственной душевой.
— Вот это настоящий комфорт! — воскликнул Тони, обращаясь к сестре. — Как ты знаешь, раньше мне не разрешалось здесь ночевать.
— Тогда пользуйся представившейся возможностью. Но если папа узнает, что ты затеял, едва ли он когда-нибудь еще разрешит тебе выйти в море.
— Не пугай меня! Мы отправились на поиски приключений, и назад пути нет.
Между тем «Морская змея» вышла в открытое море. День выдался погожий. Яркое солнце освещало бескрайнее лазурное море, и Валерия подумала, что трудно представить себе более красивое зрелище. Вместе с матерью она несколько раз гостила у родственников в Нормандии, но ни разу не была в той части Франции, куда они сейчас направлялись. С каждой новой поездкой Валерия, тогда еще совсем девочка, все больше влюблялась в эту прекрасную страну.
«Я люблю и Францию, и Англию, — думала сейчас девушка, стоя на палубе яхты. — Мне выпало счастье иметь две родины».
После того как яхта пересекла Ла-Манш, Валерию не оставляло чувство, что она участвует в чем-то необыкновенном. И хотя она уговаривала себя, что все дело в авантюре, которую затеял Тони, инстинкт подсказывал ей, что дело не только в этом. Такая поездка была не просто родственным визитом и впервые в жизни девушка ощутила всю прелесть предвкушения неизведанного.
Шеф-поваром на яхте был француз, которого пригласила еще мать Валерии. Готовил он великолепно. После ужина Валерия решила отправиться в свою каюту.
— Я устала, — сказала она брату. — Знаешь, я чуть не забыла косметику, о которой ты говорил. Мне пришлось поздно ночью, когда все заснули, отправиться за ней в спальню к Гвендолин.
— Хорошо, что ты об этом вспомнила! — воскликнул Тони. — А не забыла обручальное кольцо?
— Пришлось взять мамино, оно оказалось мне впору. И еще я взяла с собой кое-что из ее украшений.
— Вот молодец! — воскликнул брат. — Я-то об этом и не подумал. Конечно, мадам Эрар следует носить серьги и бусы.
— То и другое у меня есть, не беспокойся, — ответила сестра.
Тони обнял ее за плечи.
— Я уже говорил, ты просто прелесть, Вэл. И ты так добра ко мне.
— Все будет хорошо, если никто не узнает о нашем замысле.
— Об этом не беспокойся. Там же не будет никого из наших родственников, — уверенно заявил Тони.
— Я надеюсь. Представь себе, как они были бы шокированы. И конечно, они обо всем рассказали бы папе.
— Ничего такого не случится, — заверил ее брат. — Главное, не проболтаться бы нам самим, когда вернемся домой.
— Я буду очень осторожна. Но если что- то случится, отвечать будешь ты как старший.
— Если ты будешь вести такие разговоры, я запру тебя в гостиничной кладовой, — пригрозил Тони, — и выпущу, только когда вернусь из «Мулен-де-ля-Мер».
— Обещаю, что буду во всем тебя слушаться, — ответила Валерия с притворным смирением.
Тони поцеловал ее.
— Спокойной ночи, Вэл. И пусть тебе не приснится «ужасный герцог». Мне он представляется не то людоедом, не то самим дьяволом. Но, слава Богу, нам не придется иметь с ним дела до двадцатого.
На другой день небо потемнело, подул сильный ветер, море начало волноваться. Валерию это нисколько не смущало, она даже любила такую погоду и большую часть времени проводила на палубе, глядя, как морские волны бьются о борт яхты. И она, и ее брат были привычны к качке и не страдали от морской болезни.
Ближе к полудню ветер еще усилился, волны вздымались все выше. Теперь по палубе приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не упасть.
— Если нам придется вернуться в Англию, я или разрыдаюсь, или выброшу тебя за борт! — объявил Тони.
— Надо постараться, чтобы с нами ничего не случилось. Герцог вряд ли захочет возиться с калекой, если кто-нибудь из нас сломает себе руку или ногу.
— Еще бы! Он тут же отправится в Париж, оставив меня на попечении твоих пожилых родственниц.
