Он помялся:
— Я не стану целовать это.
— Ага, так же сперва говорила и Моника Левински.
И Глория звонко рассмеялась, так, что и Линкольн не смог удержаться от улыбки.
Сториленд располагался в Рединг-парке и представлял собой 157 акров земли, занятых детскими площадками, с искусственными озерками и цветниками, танцевальными павильонами, теннисными кортами, а также зоопарком города Фресно. Девушки ходили туда, чтобы от души потанцевать или, если в моде были атлетически сложенные молодые люди, поиграть с ними в теннис; но Глорию неизменно тянуло в места для самых маленьких — к фонтану Матушки Гусыни, Дубу, где жила Сова, где дорожки были расчерчены классиками; и где единственным сколько-нибудь фаллическим персонажем был Мальчик-с-Пальчик. А ведь могла забрести в места и похуже. Она скинула туфли — каблучки в последний раз цокнули по мраморным плиткам и смолкли.
— А чем ты сегодня занимался, дорогой?
В тот самый день, когда Стречи улетала в Англию, высокий бородач Эдгар Деларм примерял пурпурно-черное одеяние, на котором по его заказу сделали горностаевую оторочку, и выглядел как заправский епископ. В тот день у него была назначена встреча со своим портным — они собирались обсудить дальнейшую отделку его облачения, призванную соответствовать будущему положению хозяина. Деларм был более начитанным человеком, чем ди Стефано и Линкольн Дин (что, впрочем, не дало ему особых преимуществ), и потрудился подыскать кое-какие сведения о том, что означает стать лордом. К примеру, он выяснил, что вожделенный титул не дает ему права заседать в палате лордов — да он бы и не стал, будучи убежден, что там остались одни социалисты; также он знал, что ныне будет прозываться лордом Эском (ему здорово понравилось слово), как и то, что в глазах некоторых его титул стоит немногим больше, чем тот пергамент, о котором рассказывала Стречи. Наибольшее же удовлетворение приносила ему мысль о том, что титулы так называемых «малых» лордов, хотя большая их часть не существует ныне, — подлинные дворянские титулы, существовавшие несколько веков, и часто за ними стояли самые настоящие права и привилегии.
Он становился хозяином поместья и, по результатам своих исследований, получал право созыва так называемого поместного суда. Согласно тем же сведениям, такие суды отнюдь не являлись повсеместным явлением английской жизни — но ведь то же самое можно было сказать и о религии (во многих частях этой невежественной страны). Деларм искренне полагал, что Великобритания впала в язычество. Что там, и в самой Америке нелегки были пути истинной веры; но на далеких берегах туманного Альбиона имущество церкви почти повсеместно секуляризовалось, а сами храмы Божьи отдавались под коттеджи, игорные дома — и это в лучшем случае! Ему доводилось слышать рассказы, как в Великобритании в зданиях церквей размещались корпуса военных училищ, мебельные склады и даже — помыслить страшно! — центры индуистской культуры. Словом, страна срочно нуждалась в миссионерах.
— А вот ваш церемониальный головной убор, — промурлыкал портной. Звали его Джон Крэмпол, был он, мягко скажем, худощавого телосложения (а если выражаться прямо — тощ как щепка) и одевался преимущественно в черный габардин. Он специализировался на пошиве церковного облачения, однако о том, как должно выглядеть церемониальное платье английского лорда, он имел не более ясное представление, чем его заказчик. Вот и теперь он держал в руках некое подобие берета, отороченного пурпурным мехом.
— А красный мех-то зачем? — оторопело спросил Деларм.
— В геральдике это называется «червлёнь», — поправил Крэмпол. — Так как вы — лорд, то мех на вашем головном уборе должен быть либо «червлёнь», либо «лазурь»: червлёнь будет означать, что вы — носитель титула, тогда как лазурь — что пока нет.
Деларм кивнул:
— Ну да, голубой бы смотрелся не так.
— Однако его смогут носить ваши сыновья, пока не унаследуют титул.
Деларм примерил берет. В ало-черном облачении он выглядел весьма внушительно — ни дать ни взять какой-нибудь Великий инквизитор.
Крэмпол восхищенно прошептал:
— Как вам идет…
— Вообще-то, меня больше интересует то, что означает этот… костюм, а не то, как он выглядит, — буркнул Деларм, вертя головой перед зеркалом в поисках лучшего освещения.
Титул лорда Эскома — не самая важная часть его миссии, однако — если учесть, что за нее придется отдать несколько тысяч долларов, — она должна помочь. Его немного беспокоило, что во время их последней встречи лорд Клайв намекнул, что речь может пойти о нескольких десятках тысяч, но это, вероятно, была по-британски вежливая попытка торговаться. Мистеру Деларму было известно, что рыночная цена подобных титулов не превышала пяти тысяч английских фунтов (просто за титул, без сколь-нибудь осязаемых привилегий) и выше эта сумма могла стать лишь усилиями лорда Клайва. Правда, титул с шекспировским именем «Лорд Хенли Арденский» ушел за сто тысяч, а еще один, графский, к коему прилагался родовой замок и почти тысяча акров земли, — и вовсе почти за четыреста. Теперь одна только земля стоит вдвое дороже.
А что прилагалось к титулу лорда Эскома?
Поместье Эском наверняка представляет собой нечто более осязаемое, чем те титулы, что обыкновенно выставляются на открытых аукционах. И дорогое — в конце концов, это продажа по частному соглашению, причем непосредственно семьей лорда Клайва Лейна. Тем не менее аукцион все-таки состоится, и мистер Деларм был слишком искушен, чтобы заранее торжествовать победу над предполагаемыми соперниками.
Крэмпол осторожно покашлял:
— Поверх одеяния вам полагается мантия. — И открыл коробку.
Деларм осторожно заглянул внутрь:
— Пусть все делается аккуратно и по порядку.
Портной выудил из коробки нечто, завернутое в тонкую бумагу.
— Червлёнь, — вещал он, — должна сочетаться с шелком аржан — так обозначается серебристый цвет, тогда как меховой воротник мантии непременно должен быть горностаевым — мех горностая, как вы знаете, белый. Мантия застегивается на правом плече пятью золотыми пуговицами шаровидной формы.
Деларм нахмурился:
— Золото, серебро, да еще горностай — помилуйте, я скромный человек!
— Даже епископы носят золото и серебро.
— Но я же не епископ. Для меня это слишком… вычурно.
— Вам ведь придется присутствовать на церемониях.
Предполагалось, что Деларм, случись ему все-таки стать лордом поместья Эском, должен будет председательствовать на собраниях арендаторов — если таковые будут иметь место. Он вычитал, что на подобных собраниях обсуждались вопросы, связанные с сельским хозяйством, права и обязанности арендаторов, а также разрешались споры. Если же его изберут мировым судьей, то к этим обязанностям прибавится еще и назначение констеблей, дегустаторов пива и прочих ответственных лиц поместья. Возможно, в его ведении окажется и полицейский надзор, в частности право ареста и суда над нарушителями общественного порядка. Лорд Клайв ему подробно обо всем рассказывал.
