Она вновь рассмеялась от восторга.
— Знаете, у вас очень красивый смех, — сказал он, глядя ей в лицо. — А вот спальня, апартаменты хозяина. То есть пока это еще не апартаменты, но они здесь будут…
Он вошел, но быстро повернул назад, потому что снова попал не туда, куда хотел. Он взял ее за руку и потянул в другую сторону. Его прикосновение обожгло ее, однако это ощущение померкло перед его словами.
— Смотрите, — сказал он тихо. — Это наша спальня.
Она притворилась, что не расслышала его, и стала с наигранным равнодушием осматривать комнату, после чего кивнула.
— Она очень милая, Роберто. И очень большая.
Он выпустил ее руку и серьезно взглянул ей в глаза.
— Сегодня вы впервые назвали меня по имени. Впервые. — Он сделал неуловимое движение, словно призывающее ее.
Она растерялась и шагнула ему навстречу. Он заключил ее в объятия, его сильные руки, казалось, были созданы для того, чтобы обнимать ее. Она чувствовала, как бьется сердце у него в груди.
Он глубоко вздохнул и, зарывшись лицом в ее пушистые золотистые волосы, сказал:
— Я люблю вас, Грациелла Ди Карло. Я всегда любил только вас.
Он отстранился от нее, открыл перед ней дверь и свел вниз по лестнице, слегка поддерживая под локоть. Прикосновение его руки волновало ее, странная дрожь охватывала все ее тело.
У ворот он притормозил и указал на табличку при въезде: «Вилла „Ривера“». Они медленно ехали по направлению к городу в полном молчании. Остановив машину у ее подъезда, он выключил фары и мотор и произнес, глядя в окно:
— Я хочу познакомиться с вашими родителями.
— Мой отец умер два года назад, а мать тяжело больна, прикована к постели.
— Извините.
— А что с вашей семьей?
Он смотрел в окно и не отвечал. Когда она повернула ручку дверцы, он внезапно спросил:
— Что у вас с Марио?
— Мы поженимся этой весной. А теперь мне пора, мама будет волноваться. Она всегда дожидается меня, не может заснуть, если меня нет дома. До свидания. Вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся. Пожалуйста, если я вам не безразлична, не пытайтесь искать встречи со мной.
Вдруг она поняла, что коробочка с кольцом до сих пор лежит на сиденье рядом с ней. Она протянула ее ему, но он покачал головой и вышел из машины, чтобы открыть ей дверь.
Он проводил ее до двери, а когда она в очередной раз попыталась вернуть ему кольцо, сделал вид, что не заметил этого, развернулся, быстрым шагом подошел к машине, сел за руль и уехал.
Она предполагала, что он все же попытается встретиться с ней, однако в течение следующих нескольких дней этого не произошло. Она боялась приходить в контору Домино, но не потому, что опасалась застать там Роберто, а потому, что опасалась там его не застать.
Пять дней спустя Домино ждал ее после работы. Он сгорал от нетерпения, потому что собирался поделиться с ней потрясающим известием — он уезжает учиться в Рим. Лучано оказал ему невероятную услугу: он взялся оплатить его обучение и открыть для него контору, чтобы он мог заниматься криминальной адвокатурой, когда сдаст экзамены. Лучано предложил ему относиться к этому как к свадебному подарку — ведь для того, чтобы содержать жену, ему понадобится много сил и средств. Домино заключил Грациеллу в объятия и радостно сообщил ей, что с затхлой конторой, где ему приходилось заключать мелкие имущественные сделки, покончено и он может продолжить обучение. Она высвободилась из его объятий, и выражение ее лица обеспокоило Домино: он ждал, что она порадуется за него, ведь для него открываются такие перспективы!
Грациелла тяжело вздохнула и натянуто вымолвила:
— А что он просит взамен? Почему человек хочет облагодетельствовать того, с кем едва знаком? Марио, неужели ты не понимаешь, что если примешь от него этот «подарок», то будешь у него в долгу всю оставшуюся жизнь? Он не станет расточать добро безо всякой причины… Неужто ты не видишь, что это за человек?
— А что тебе в нем не нравится? — пожал плечами Марио, который тоже подозревал в Лучано какую-то заднюю мысль, но предпочитал гнать от себя сомнения. — Что ты имеешь против него? Он платит за меня не просто так, я буду продолжать работать на него. Но у меня будет своя контора, и я смогу закончить обучение. — Он покраснел и, поджав губы, отвернулся от нее. — Ну и что же, что я буду ему обязан! Представляешь, сколько лет мне понадобится, чтобы выучиться, оставаясь в этой конторе? Даже если я скоплю денег на учебу, у меня не будет средств открыть свою фирму.
— Ты не знаешь его, Марио! — в гневе воскликнула она. — Откуда у него столько денег? Каким бизнесом он занимается? Ты хочешь, чтобы я без обиняков сказала тебе, что здесь дело нечисто? Нет, ты это знаешь и все равно готов взять у него деньги!
Грациелла была права: Домино почти не сомневался в том, что деньги Лучано пришли из американских мафиозных источников. Но он не мог отказаться от возможности, которая в корне изменила бы всю его жизнь.
— А что в этом плохого, Грацци? В том, чтобы хотеть преуспеть в жизни?
Она взяла его под руку, и они пошли рядом. Ей было жаль его, она подумала, что была несправедливо жестока к нему.
— Ничего плохого в этом нет, конечно. Плохо только то, что ты окажешься у него в большом долгу.
— А он мне нравится, ты же знаешь. И я доверяю ему. Хотя, может быть, он действительно таков, как ты думаешь… Теперь я ничего не понимаю.
Ее святой обязанностью было все рассказать Домино, но она этого не сделала. То, что они были знакомы с Роберто раньше, казалось несущественным, потому что они совсем друг друга не знали. Ей следовало рассказать Домино о вечере, проведенном на вилле Лучано, о кольце. Они шли, и Грациелла говорила о том, что между ними все кончено. Домино пытался переубедить ее, предполагая, что ее отказ связан с предложением Лучано. Но дело было не в этом, просто Грациелла вдруг поняла, что не любит своего жениха.
В отчаянии Домино пообещал не иметь никаких дел с Лучано, если это так много значит для нее, но добился противоположной реакции: Грациелла еще больше утвердилась в своем решении. Она осталась непреклонной к его мольбам, и Домино наконец сдался. Через неделю он уехал в Рим.
Грациелла думала о Роберто каждый день, потеряла аппетит и мучилась от бессонницы. По ночам кольцо с бриллиантом притягивало ее словно магнит. Она часто открывала коробочку, смотрела, как камень переливается в лунном свете, сердилась на себя и швыряла его в дальний ящик стола. Но ни на минуту не забывала о том, что оно там лежит. Она успокоилась только тогда, когда положила коробочку на ночной столик возле кровати.
Мать Грациеллы чувствовала, что с дочерью что-то происходит, и предполагала, что это связано с расторжением помолвки. А когда Грациелла стала большую часть времени проводить, запершись у себя в комнате, она всерьез встревожилась о здоровье дочери.
