Как только потеплело, город начали наводнять приливные волны туристов. Толпы цыган следовали за ними по пятам. Цыган всегда подозревали в бесчисленных квартирных кражах, но теперь их стали обвинять еще и в карманных кражах, и в мелких уличных преступлениях. Поскольку эти преступления доставляли беспокойство туристам — основному источнику дохода города, — а не только его жителям, Брунетти было поручено выяснить, можно ли что-нибудь поделать с воришками. Преступники были слишком юны, чтобы предъявить им обвинение. Их задерживали и доставляли в квестуру,[2]если они оказывались несовершеннолетними, их строго предупреждали и отпускали. На следующий день некоторые уже снова были тут как тут, другие возвращались в течение недели. Поскольку Брунетти считал единственно возможным способом пресечения подобных преступлений изменение закона в отношении несовершеннолетних преступников или высылку их из страны, ему не так-то просто было написать требуемый отчет.
Когда зазвонил телефон, он сидел за рабочим столом, раздумывая над тем, как наилучшим образом избежать констатации очевидных фактов.
— Брунетти, — назвался он, снимая трубку, и перевернул третью страницу списка имен мелких воришек, арестованных за последние два месяца.
— Комиссар? — спросил мужской голос.
— Да.
— Это Франко Росси.
В Венеции это имя весьма распространено — наподобие Джона Смита в Англии, поэтому Брунетти понадобилось какое-то время, чтобы перебрать в памяти все места, где он мог познакомиться с Франко Росси, и наконец-то вспомнил. А, тот чиновник из Кадастрового отдела.
— О, рад слышать вас, синьор Росси. — Ложь давалась ему нелегко. По-настоящему он радовался бы, если бы синьор Росси куда-нибудь провалился вместе с Кадастровым отделом и своими документами. — Есть какие-нибудь новости?
— По поводу чего?
— По поводу квартиры, — ответил Брунетти, задаваясь при этом вопросом, каких еще новостей он мог бы ожидать от синьора Росси.
— Нет, пока нет, — сказал Росси. — Отчет передан на рассмотрение руководству, оно примет решение.
— А вы не в курсе, когда примерно это произойдет? — неуверенно спросил Брунетти.
— Нет. Извините. Трудно сказать, когда они займутся этим. — Росси казался оживленным и беспечным.
Брунетти задумался над тем, как понимать эти слова. В конце концов, комиссару и раньше приходилось иметь дело с городскими чиновниками — и в качестве гражданского лица, и в качестве полицейского.
— Вам нужны какие-нибудь дополнительные сведения? — осведомился он, стараясь говорить предельно вежливо, поскольку понимал, что в будущем ему, возможно, придется воспользоваться услугами синьора Росси. Нельзя портить с чиновником отношения, даже если эти услуги окажутся небезвозмездными.
— Я хотел поговорить о другом, — ответил Росси. — В разговоре с одним человеком я упомянул ваше имя, и мне сказали, где вы работаете.
— И чем я могу вам помочь?
— У нас здесь, в офисе, не все обстоит благополучно, — произнес он, затем сделал паузу и поправился: — Вообще-то не здесь, потому что я нахожусь не в офисе. Надеюсь, вы понимаете.
— Где вы, синьор Росси?
— На улице. Я звоню со своего мобильного. Не хотел звонить вам из отдела. — Тут стало плохо слышно, и, когда голос Росси вновь стал отчетливым, он уже заканчивал предложение: —…именно об этом я и хотел поговорить с вами.
Если все так серьезно, синьору Росси явно не стоило пользоваться мобильным телефоном — средством коммуникации, открытым как для общественности, так и для прессы.
— То, что вы должны мне сказать, настолько важно, синьор Росси?
— Да, думаю, это очень важно, — ответил Росси, понизив голос.
— В таком случае, мне кажется, вам лучше найти телефон-автомат, — предложил Брунетти.
— Что? — с тревогой спросил Росси.
— Позвоните мне из телефона-автомата, синьор. Я на месте и буду ждать вашего звонка.
— Вы считаете, этот звонок небезопасен? — спросил Росси, и Брунетти почувствовал в голосе собеседника ту же напряженность, которая удивила его, когда Росси отказался выйти на террасу квартиры Брунетти.
— Это слишком сильно сказано, — ответил Брунетти, стараясь казаться спокойным и уверенным. — Однако благоразумнее позвонить из автомата, причем по моему прямому номеру. — Он продиктовал номер, а затем еще раз повторил его, посчитав, что молодой человек мог не успеть записать.
— Мне надо поменять деньги или купить телефонную карту. — Брунетти показалось, что Росси закончил разговор, но после короткой паузы голос в трубке произнес: — Я перезвоню.
— Хорошо. Я буду на месте, — уверил Брунетти, но, еще до того как он успел закончить фразу, в трубке забились короткие гудки.
Что именно синьор Росси обнаружил в архиве Кадастрового отдела? Ему удалось узнать о вознаграждении, полученном за то, чтобы какой-нибудь подробный план исчез из папки и на его место положили другой, кому-то выгодный? О взятках, переданных строительному инспектору? От мысли о том, что государственный служащий был в шоке от этого, более того, позвонил в полицию, Брунетти хотелось вслух расхохотаться. Что-то неладно с этим Кадастровым отделом, если туда берут на службу людей настолько наивных, как Франко Росси!
Следующие несколько минут в ожидании звонка Брунетти пытался догадаться, какую выгоду он может извлечь, если поможет синьору Росси разобраться с его трудностями. Чувствуя себя виноватым — хотя и не слишком, — Брунетти осознавал, что его истинным намерением было использовать синьора Росси и что он найдет способ помочь молодому человеку и уделит особое внимание его проблемам, зная, что это зачтется. Так что любая услуга, которую он попросит взамен у Росси, будет его вкладом в дело о квартире, а не одолжением отца Паолы.
Он ждал десять минут, двадцать — телефон молчал. А когда через полчаса он наконец-то зазвонил, в трубке комиссар услышал голос синьорины Элеттры, секретарши своего начальника, которая поинтересовалась, не принести ли ему снимки и список драгоценностей, которые были обнаружены на материке, в автоприцепе у одного из цыганят, арестованных две недели назад. Мать уверяла, что это ее драгоценности, что они передаются в семье из поколения в поколение. Учитывая ценность этих ювелирных изделий, заявление цыганки казалось неправдоподобным. Брунетти было известно, что одно из этих ювелирных украшений уже опознала какая-то немецкая журналистка — оно было украдено из ее квартиры больше месяца назад.
Он взглянул на часы и с удивлением увидел, что уже шестой час.
— Нет, синьорина, не беспокойтесь. Это может подождать до завтра.
