А еще недавно ты бегал от меня, как от зачумленной. Хотя я любила тебя больше жизни, ты отдал меня своему приятелю Верди, негодник! Что же ты теперь от меня хочешь?
– Не сердись, солнце мое!
– Ты спрятался от солнца в тень, а теперь уже солнце скрылось за тучами.
– Тучи разойдутся, и солнце вновь будет светить мне.
– Солнце светит всем.
– Всем, значит, и мне?
– Тебе не больше чем другим.
– Пусть так же, как другим, но пусть посветит.
– Нет, не дождешься! Считай, что ты упал в глубокое ущелье, куда не проникает свет.
– В ущелье? В ущелье я ходил не раз, и хоть там света нет, но я не потерялся.
– Ну и иди в ущелье это, коль по ущельям ты такой специалист!
– Так ты мне не покажешь путь, Пантасилея?
– Нет, сказано тебе! Проводником для Верди буду, не для тебя.
– Что ж, прощай… Но знай, ты много потеряешь.
– Не знаю, что я потеряю, но ты меня навеки потерял.
Закончив эту пикировку, Пантисилея вздохнула:
– Прощай, бессовестный и бессердечный Бенвенуто, и не смей больше ко мне приставать!
– Не стану, если сама не попросишь.
– Я?! Ни за что! – возмутилась Пантисилея.
– Посмотрим, сколько стоит твое «ни за что», – усмехнулся Бенвенуто.
Ужин в борделе. Неизвестный нидерландский художник, середина XVI века.
* * *
«Но кого же я поведу к Антонио? – подумал он, расставшись с Пантасилеей. – У всех красивых куртизанок в городе есть постоянные дружки, которые исправно платят им денежки и следят за их верностью зорче, чем мужья; ни одна из них не захочет из-за одного вечера лишиться регулярного заработка. Дешевых шлюх, правда, у нас предостаточно, но не могу же я привести в блестящее собрание курицу с ободранными перьями. Где же мне найти красивую подружку на вечер?»
За раздумьями он не заметил, как пришел на свою улицу.
– Привет, Бенвенуто! – окликнул его Диего, сын медника, живущего по соседству с Джованни.
– Привет, Диего! – отозвался Бенвенуто и пошел дальше, но внезапно остановился, вернулся к Диего и принялся осматривать его с головы до ног.
– В чем дело? – смутился тот.
– Слушай, Диего, ты не согласился бы мне помочь кое в чем?
– Помочь? Конечно, Бенвенуто, я готов! Знай, что мы все восхищаемся тобой! Ты – гордость нашей улицы.
– Тебе сколько лет исполнилось? – спросил Бенвенуто.
– Шестнадцать.
– Шестнадцать? Я думал меньше. На твоих щеках ни пушинки, они чистые и гладкие, как у девушки. И над верхней губой у тебя нет ни тени усов.
– Не растут еще, – покраснел Диего.
– Ах, как покраснел! Зарделся маковым цветом, точно невинная девица. А если переодеть тебя в женскую одежду, то, пожалуй, никто и не поймет, что ты мальчик.
– Ты смеешься надо мной, Бенвенуто? – окончательно смутился Диего.
– Ничуть, – ответил Бенвенуто. – Я хотел тебя попросить, чтобы ты сходил со мной в воскресенье на ужин к моему другу Антонио. Но поскольку мы с приятелями сговорились, что каждый из нас приведет с собой девицу, то ты должен будешь изобразить мою подругу. Если ты сыграешь свою роль талантливо, мы здорово над всеми посмеемся, а когда обман раскроется, мои товарищи, полагаю, тоже посмеются вместе с нами. Ты согласен? Помимо того, что ты окажешь мне большую услугу, ты еще сможешь пообщаться с лучшими скульпторами, художниками, ювелирами, музыкантами и певцами из числа молодежи нашего города. Довольно тебе прозябать в одиночестве и бедности, поддержка друзей даст тебе возможность подняться наверх.
Диего потупился и некоторое время не решался проронить ни слова; потом поднял голову и застенчиво промолвил:
– Хорошо, Бенвенуто, я пойду с тобой.
– Вот и чудесно! – обрадовался Бенвенуто. – Завтра после обеда загляни ко мне домой. Я приготовлю для тебя женское платье и украшения. Пока мой отец будет спать, мы примерим все это на тебя. До воскресенья остался один день, и мы должны успеть приодеть тебя как следует.
* * *
Воскресным вечером, когда Бенвенуто и Диего шествовали к дому Антонио, прохожие на улицах останавливались, чтобы посмотреть на эту красивую пару.
Бенвенуто в городе знали многие, но его спутницу не знал никто. Она была поразительно хороша собой и превосходно одета. На ней было бархатное темно-вишневое платье с узкими рукавами, имеющими прорези с подкладкой из серебристой парчи. Из такой же парчи была мантилья с оторочкой из белого меха, накинутая на плечи девушки и скрепленная золотым шнуром (одежду для Диего Бенвенуто взял напрокат у обедневшей баронессы, которая зарабатывала себе на жизнь сдачей внаем своих апартаментов, мебели, столовых приборов и платьев). На голове девушки был алый шелковый берет, из-под которого выбивались густые черные кудри (берет Бенвенуто позаимствовал у знакомой дамы, для которой изготавливал иногда золотые безделушки, а порой оказывал ей еще кое-какие услуги). На шее спутницы Бенвенуто висел на массивной золотой цепочке крупный кулон из рубина, в ушах были вдеты золотые серьги тоже с рубинами, и на пальцы нанизаны кольца и перстни с такими же рубинами (все золото и все камни были фальшивыми).
– Бенвенуто! – кричали прохожие. – С кем это ты идешь?
Он не отвечал.
– Послушай, Бенвенуто, взял бы ты портшез для своей синьорины. Да и охрана не помешала бы: гляди, сколько на синьорине драгоценностей!
Он не отвечал.
– Ишь, как заважничал! Смотри, как бы твоей синьорине не стало плохо: она тащится пешком, в жару, в таком тяжелом платье. Найми для нее хотя бы мула, Бенвенуто!
Он не отвечал.
…Подойдя к дому Антонио, Бенвенуто накинул на Диего тонкое воздушное покрывало и только тогда постучался в дверь.
Они явились на ужин последними.
– Бенвенуто! А я уже подумал, что ты не придешь! – приветствовал его Антонио. – Кстати, познакомься с Андреа и Понтормо, они мечтали тебя увидеть. Андреа любознательнее всех нас; он хочет познать сущность всех вещей и во всем ищет первооснову. Ну а Понтормо – вольный художник, а помимо того, самый жизнерадостный и дружелюбный человек на свете. Веселее товарища просто не найти.
– Эге! – воскликнул Понтормо. – А подружка Бенвенуто не иначе как из высшего общества. Что за нарядное платье на ней!
– Но отчего лицо синьорины скрыто под покрывалом? – подхватил Андреа. – Неужели ее внешность хуже ее платья?
– А мы сейчас это проверим! – Понтормо сдернул покрывало с Диего.
В комнате наступила тишина.
– Вот это да, – протянул Антонио, любуясь красотой спутницы Бенвенуто.
Пантормо же схватил одной рукой Андреа, а другой Франческо, оказавшегося рядом, согнул их шеи, а сам кинулся на колени и шутливо закричал:
– Бегите сюда все, – смотрите, смотрите, какие
