— Вы думаете, дракон вам ее расскажет? — с иронией взглянул на нее Райли.
— Нет, но я уверена, отец сможет рассказать нам что-то ошеломляющее о нем.
— Кстати об отце, пора найти его и узнать результат.
— Для оценки старинной вещи нужно время — вы ведь хотите получить достоверную информацию?
Райли оперся локтями о стол и подался вперед.
— Обнаружилось довольно много компаний, заинтересованных в нашем драконе — «Сотбис», «Баттерфилдс», «Кристи», не говоря о невероятном количестве дилеров помельче. Поэтому я спрашиваю себя, не лучше ли связаться с одним из аукционных домов? Если все хотят дракона, пускай участвуют в конкурсе.
— Это, конечно, возможный вариант, но я полагаю, мы сможем сделать вам отличное предложение. «Торговый Дом Хатуэй» — первый среди лучших, мистер Макалистер. — Эту фразу ее дед Уоллес Хатуэй произносил тысячу раз. Она удивилась, с какой легкостью слова слетели с ее губ, но тут же испытала неловкость. Дед обычно произносил эту фразу как напыщенный осел, и у нее возникло ощущение, что сейчас и она выглядела не лучше.
— Посмотрим, — ответил Райли.
В это время Нэн с Милли вернулись к столу.
Пейдж расплылась в дежурной улыбке, повернувшись к миссис Делани, когда дверь в комнату отворилась и вошел Дэвид Хатуэй. Райли вскочил, заметив, что тот пришел с пустыми руками.
— Где дракон?
— В хранилище и в полном порядке, уверяю вас, — спокойно ответил Дэвид. Затем он обратился к Нэн: — С вашего позволения я хотел бы оставить фигурку на ночь. Наш оценщик, опытный специалист, с которым мы сотрудничаем не первый десяток лет, осмотрит и тщательнейшим образом опишет дракона. В наши дни на рынке антиквариата полно подделок. Я должен быть абсолютно уверен, что дракон действительно древний, а для этого нужно провести немало тестов. У нас отличная система безопасности, мистер Макалистер, если это вас беспокоит. Подпишите, пожалуйста, документы, дракон будет застрахован, как и все предметы роскоши, представленные в «Торговом Доме Хатуэй». Я взял на себя смелость написать расписку. — Он протянул Нэн листок бумаги.
— Я совсем не беспокоюсь, — заявила Нэн.
— Бабушка…
— Райли, это же легендарный «Торговый Дом Хатуэй»! У него безупречная репутация. Я доверяю им полностью. — Она повернулась к Дэвиду. — Я со спокойной душой оставляю дракона здесь до завтра.
— Спасибо. Если вы позвоните Пейдж завтра днем, мы назначим время встречи. — Он протянул руку Нэн. — От имени «Торгового Дома Хатуэй» заявляю, что мы дорожим возможностью произвести независимую экспертную оценку вашего дракона, миссис Делани.
— Благодарю вас, — сказала, слегка заикаясь, польщенная Нэн.
Очаровательно улыбнувшись, Дэвид ушел, оставив Пейдж попрощаться и проводить посетителей. Она повела дам к двери и не удивилась, когда Райли отстал.
— Это действительно необходимо? — уточнил он.
— Мой отец считает, что да. — Пейдж не знала, какого оценщика ее отец имел в виду. Он сам был опытным экспертом, но если отец хочет услышать суждение третьего лица, значит так надо. — Вы можете доверять нам, мистер Макалистер.
Он цинично улыбнулся.
— Ничего личного, мисс Хатуэй, но я никому не доверяю. Если что-нибудь случится с драконом, вся ответственность ляжет на вас.
— Ничего не произойдет, уверяю вас.
— Тогда нам не о чем волноваться.
3
«Среда наступила слишком быстро», — думал Дэвид Хатуэй, уверенно шагая через весь город с холщовой сумкой в руке. Так много предстоит сделать, а время просто летит. Уже вторая половина дня, движение на дорогах становится все более плотным, как обычно к вечеру, солнце опускается ниже, высокие небоскребы Сан-Франциско местами полностью закрывают его. Почти четыре часа. Миссис Делани и ее внук приедут в «Торговый Дом Хатуэй» через час. Они собираются забрать дракона или услышать заманчивое предложение от покупателя. Он мог бы договориться с миссис Делани, но с ее внуком… Это другая история.
Дэвид остановился на углу и заколебался — а не должен ли он отложить этот визит, пока дракон еще не куплен? Но он жаждал показать его Жасмин, для полной уверенности. Он хотел приехать раньше, но Жасмин весь день не было дома. Когда он наконец дозвонился до нее, она сказала, чтобы он не приезжал, но она всегда говорила именно так. Поэтому неважно.
Перейдя через улицу, он прошел под бетонными фигурами собак Фу[6], охраняющих главные ворота Китайского квартала, мимо краснолицего божества, установленного на верху святилища из розового дерева и защищающего местный магазин трав. Он сейчас в нескольких кварталах от финансового района Сан-Франциско, но атмосфера здесь совершенно иная. Оставив позади Грант-авеню, главную магистраль, проходившую через Китайский квартал, Дэвид направился вниз, в узкий переулок. Он шел мимо Солт-Фиш, где пахло рыбой и креветками, солившимися в больших чанах, мимо улицы Росс, когда-то известной азартными играми, мимо кондитерской «Голден Гейт Форчун», где женщины по-прежнему наполняют печенье записками с китайскими предсказаниями.
Этот американский Китайский квартал — всего лишь место туристического паломничества, в котором удачно пересеклись интересы туристов и местных жителей: любознательные путешественники жаждали вкусить аромат Востока в американском городе, а бывшие жители Поднебесной готовы были оказать им всевозможные услуги за скромную плату. Любимый Китайский квартал Дэвида был совсем иного свойства и располагался на другом континенте, в далеком Шанхае. Свернув с оживленных торговых улиц, он очутился в жилом районе, где толпились многоквартирные дома. Они теснили друг друга, прижимались, крепко обнимали друг друга, как большие, тесно связанные, соединенные неразрывными узами семьи, обитающие в тесных комнатушках. Дом Жасмин стоял в конце переулка. Дэвид поднялся по задней лестнице, ведущей из сада в ее квартиру. Три раза коротко постучал и стал ждать.
Он вдруг подумал, что она не ответит. А ведь Жасмин любила его, как никто другой, и даже когда-то клялась, что так будет всегда.
Не надо было ее беспокоить! В глубине души Дэвид знал — ему незачем было сюда приходить. Слишком много боли он причинил людям. Иногда ему хотелось все изменить, но мудрая Жасмин однажды сказала, что легче сдвинуть гору, чем изменить характер человека. К лучшему или худшему, но он такой, какой есть. Теперь слишком поздно сожалеть об этом. Сейчас он держит в руках нечто особенное. Трепет волнения пробежал по телу, когда он вообразил открывшиеся перспективы и возможности.
Щелкнул замок, на пороге появилась женщина. Жасмин стояла в дверях. В черном платье, вместо обычных черных брюк. Он вспомнил время, когда она одевалась в такие яркие цвета, как на ее картинах, а лицо ее озарялось радостью, а в глазах горел огонек надежды. Теперь нет ничего, кроме тьмы — в глазах, в лице, в голосе, в квартире. Тяжелые благовония, которые она сжигала, мешали дышать. Иногда он спрашивал себя — не в трауре ли она, но у него было ощущение, что он знает ответ. Поэтому Дэвид не задавал вопросов, а она не объясняла.
