из окон верхних этажей языки пламени, на поднимавшиеся к небу клубы дыма. Убедился, что Иванова не рванула в подъезд. Видел, как Нюра и её дети, запрокинув головы, смотрели вверх — туда, где в квартире на четвёртом этаже горели их вещи. «…Знак ГТО на груди у него… — подумал я. — Или у неё?» Я аккуратно поддал газу. Братец Чижик плавно тронулся с места.
Под колёсами мотоцикла шуршали сухие кленовые листья. Рычал двигатель. Ветер шумел в кронах деревьев. Во дворе дома по адресу улица Щорса двадцать три звучали громкие испуганные голоса — они стихли первыми, когда я проехал мимо шагавшей по тротуару Котовой. Ближе к проспекту затихло и шуршание листьев под колёсами: здесь недавно поработали дворники. Не появился и шум проезжей части: проспект Мира рано утром перекрыли для проведения праздничной демонстрации (мы с Леной сегодня добирались до улицы Щорса не по проспекту, а виляли на мотоцикле по мелким улочкам).
В квартале от проспекта Мира я остановился: припарковал Братца Чижика около безлюдной автобусной остановки. Обернулся — взглянул на столб дыма, который поднимался над крышами домов и над верхушками деревьев. В кустах шиповника тревожно чирикали воробьи. Над ближайшей ко мне пятиэтажкой кружили вороны — они будто наблюдали с высоты за пожаром. «Старичок» в моей прошлой жизни говорил, что пожарные явились на вызов быстро. Но я пока не видел пожарных машин, не слышал рёв пожарных сирен. Слышал голоса птиц, шелест листьев и становившийся всё более отчётливым цокот каблуков.
Лену я ждал недолго. Издали заметил маячивший на фоне невзрачных фасадов хрущёвок яркий оранжевый платок. Отметил, что Котова шагала по тротуару, будто по подиуму: уверенно, невозмутимо и спокойно. Отбивала каблуками по асфальту монотонный ритм. Ритм не изменился, когда Лена уверенным движением сняла косынку и встряхнула головой, разбрасывая по плечам каштановые кудри. Котова сунула платок в сумку, туда же отправила и солнцезащитные очки. Она посмотрела мне в глаза, нерешительно улыбнулась. Но тут же прогнала улыбку со своего лица — будто Лена её устыдилась.
— Начался пожар, — сказала Котова. — Ты слышал этот хлопок?
Я кивнул, ответил:
— Слышал. Плевать. Скоро потушат.
Лена остановилась рядом со мной, дёрнула плечом.
— Наверное…
— Мальчишки живы, — напомнил я. — Ты молодец. Справилась со своей задачей.
Котова снова улыбнулась, её глаза блеснули.
— Да! — сказала она. — Они такие хорошенькие! На мать похожи.
Я указал рукой на боковой прицеп и скомандовал:
— Бросай сумку в люльку. Дома поболтаем. Поехали.
* * *
«Домой» мы вернулись ещё до полудня. При виде многочисленных зелёных комнатных растений я подумал о том, что мы явились из осени в лето. Котова замерла в прихожей около зеркала, стёрла с губ помаду.
— Как тебе сегодняшнее приключение? — спросил я.
Отражение Котовой посмотрело на меня из зеркала. Лена показала мне свою руку.
— Волновалась, — сказала она. — Смотри: у меня до сих пор пальцы дрожат.
Лена виновато улыбнулась.
— Это адреналин у тебя по телу гуляет, — сказал я.
Подошёл к Котовой, положил руки ей на плечи, поднёс губы к её уху.
— Скоро расслабишься, — пообещал я. — Сейчас мы найдём для твоей нерастраченной энергии достойное применение.
* * *
Я лежал на кровати, смотрел на потолок, где снова поселились маленькие жёлтые пятна солнечных зайчиков. Левой рукой обнимал прижавшуюся к моему плечу щекой Лену. Слушал урчание своего живота и голос Котовой.
— … Мы с Петенькой очень любим друг друга, говорю ей, и всё равно будем вместе, — пересказывала Лена мне свой диалог с Нюрой Ивановой. — Вы, говорю, нам не помешаете. Потому что для настоящей любви нет преград. В общем, я изображала не роковую женщину, а влюблённую дурочку, как ты мне и говорил. Думаю, у меня неплохо получилось.
Котова приподняла голову, пощекотала волосами мою руку, заглянула мне в лицо.
— Серёжа, как думаешь, Ивановы из-за этой моей выходки не разведутся? — спросила она.
Я ухмыльнулся.
— Эта твоя выходка сохранила им семью, а не разрушила. Дети и Нюра живы. Они не позволят Петру подналечь на спиртное. Трудности укрепляют отношения в нормальных семьях. В плановом отделе тракторного завода нет никакой Юли. Это я точно знаю. И Нюра об этом узнает, если захочет. Она вцепится в своего Петю ещё крепче, раз уж он теперь нужен не только ей.
— Ты так думаешь?
— Я уверен в этом.
Котова поцеловала мою руку и снова прижалась ко мне щекой.
— Ты прекрасно отыграла роль, Лена, — сказал я. — Молодец. Нюра и её сыновья сейчас живы во многом благодаря тебе и твоему актёрскому таланту. Ревность, сгоревшие вещи и временно непригодная для жилья квартира — это всё ерунда, это поправимо. Исправлением этих проблем займутся власти, родственники и коллеги Ивановых по работе.
Я погладил Лену по голове и спросил:
— Тебе понравилось спасать жизни детишек?
— Понравилось, — едва слышно ответила Котова.
— Вот и замечательно.
Я зевнул и поинтересовался:
— Помнишь, Лена, я говорил тебе, что в Москве познакомился с лейтенантом КГБ Михаилом Елизаровым?
— Ну… что-то такое помню, — ответила Котова.
— Елизаров коренной москвич. Он ненамного старше меня: года на три. Боевой на вид: с небольшим шрамом и с пятном от ожога на лице — они его не уродуют. С веснушками. Высокий: примерно с меня ростом. Худощавый. Живёт в отдельной двухкомнатной квартире в самом центре Москвы — она ему досталась от родителей отца. Не женат.
Котова спросила:
— Серёжа, зачем ты мне всё это сейчас рассказал?
— Чтобы ты лучше представила Елизарова.
— Зачем?
— Потому что мне снова нужна твоя помощь, — сказал я.
Лена вновь приподняла голову, прижала тёплую ладонь к моим рёбрам. Солнечные зайчики на потолке задрожали.
— Что мне сделать? — спросила Котова.
Я пожал плечами. Посмотрел Лене в глаза.
— Понятия не имею. На этот раз не дам тебе никаких инструкций. Потому что пока не придумал их. Но уже знаю, какой мне нужен результат твоих… наших действий. Необходимо, чтобы после нашей зимней поездки в Москву у твоей подруги Насти Бурцевой случился роман с подчинённым её отца лейтенантом КГБ Михаилом Елизаровым.
Под моей спиной скрипнули пружины дивана. Едва заметно покачнула листьями стоявшая в углу комнаты финиковая пальма.
Котова удивлённо хмыкнула.
— Роман? — сказала она. — У Насти и лейтенанта? Для чего
