Если с ним что-то случится, отвечать будешь головой.
Хэйл с трудом сглатывает, мышцы ее шеи напрягаются. Но она решительно отдает честь.
Я отворачиваюсь от нее, шагаю к открытой двери. Там я останавливаюсь и бросаю последний взгляд на мужчину в постели. Он кажется таким жалким, таким маленьким. Мои глаза превращаются в щелочки.
– Скажите мадам Ар, чтобы его тоже проверили.
– Проверили на что? – тихо спрашивает Йок.
Я обнажаю зубы.
– На отравление раогом.
Глава 3. Фэрейн
Япадаю.
Лечу кувырком, несусь сквозь тьму. Сквозь тень, сквозь жар, сквозь дым.
Мои руки мечутся, пытаясь ухватиться за что-нибудь, что угодно. Пальцы касаются камня, но я лишь обдираю кожу и продолжаю свое бесконечное падение. В ушах словно воет ветер, а за ним звучат причитания тысячи плакальщиков, их голоса вздымаются в бесконечной скорби.
Нет ни спасения, ни надежды, ни помощи.
А внизу, подо мной…
Далеко, под жаром и тьмой…
Что-то наблюдает.
Что-то ждет.
Внезапно сквозь шум в моих ушах пробивается голос. Пусть я и не понимаю слов, что-то в моем сердце подскакивает, узнавая его. Словно передо мной размоталась тонкая мерцающая нить. Когда я протягиваю руку и хватаюсь за нее, нить твердеет, превращаясь в крепкую веревку. Я цепляюсь за нее – своим телом, сознанием, даже не знаю, чем именно, – и держусь изо всех сил.
Теперь стремительное падение прекращается, бешеный спуск предотвращен, по крайней мере на какой-то миг. Медленно, медленно веревка тянет меня назад, сквозь туман и непроглядную черноту, пока под мои веки не проникает тусклый серый свет. Я лежу на мягкой подушке. Мое тело совершенно неподвижно. Никакого падения. Никакой веревки. Я лежу, чуть приоткрыв глаза, и сквозь ресницы пробивается мерцающее сияние.
Слева от меня бормочут голоса. Два голоса: мужской и женский. Один я узнала бы где угодно, несмотря на рычащие интонации языка трольдов. Другой мне незнаком. Пожилой, оживленный, он заправляет этим разговором, в то время как второму удается лишь вставить пару резких слов тут и там.
Призвав всю силу, которой располагаю, я открываю глаза чуть шире. Возле моей постели стоят две размытые фигуры. Одна невысокая, по крайней мере для трольда, и немного сутулая. Во второй безошибочно узнается широкий и мощный силуэт Фора.
При виде его сердце пронзает страх. Страх и… что-то еще. Что-то более сильное. И более опасное. Что-то, чего я не хочу признавать.
Выдав последнюю партию бурчащих слов, более низкая из двух фигур тянется вперед и похлопывает Фора по руке. До странного материнский жест, плохо сочетающийся с пугающими размерами его получателя. Затем она вроде бы собирает различные инструменты в сумку, которую защелкивает, прежде чем исчезнуть из узкого поля моего зрения. Я слышу стук, возможно, от закрывшейся двери.
Мой пульс ускоряется. Хотела бы я заставить себя вновь провалиться в небытие. Все мое тело ноет, а в голове звенит от боли. Тем временем источник этой боли – источник этой пульсирующей, колющей боли промеж моих глаз – подтаскивает стул к моей постели и садится.
Мой муж.
Я цепенею. Хотела бы я физически отодвинуться от него. По крайней мере, его эмоции сейчас под контролем. Когда мы встретились в саду, волна его чувств оглушила меня так мощно, словно удар его кулака. Прошли те дни, когда я в его присутствии испытывала лишь покой. А может, мне это и вовсе приснилось.
Он что, собирается сидеть здесь и ждать, пока я проснусь? Милостивые боги, надеюсь, что нет. Фор – последний, с кем я сейчас хочу разговаривать после всего, что случилось. Быстро опустив веки, я вновь лежу в полной темноте, мое дыхание поверхностное, грудь напряжена. Может, ему станет скучно и он уйдет. Я считаю проходящие секунды, а затем и минуты. Он лишь раз меняет позу. Либо он знает, что я не сплю, и играет со мной, либо он действительно решил ждать, пока я не приду в себя. Я нерешительно тянусь в его сторону своим божественным даром. Так много сложных эмоций вьются у него в душе. Сейчас он спокойнее. По большей части.
Я хмурюсь. Там что-то есть, где-то под бурей страха, недоверия, беспокойства, нетерпения. Все эти чувства, легко узнаваемые, бурлят на поверхности его существа. Но есть и что-то на глубине. Что-то темное, обвившее его суть. Я осторожно выглядываю из-под ресниц и смотрю на мужчину, который приказал казнить меня лишь затем, чтобы все отменить в последнюю секунду. И этого мужчину, мне казалось, я полюбила.
Внезапно Фор обеими руками растирает лицо, оттягивая кожу под глазами. Затем он оборачивается и смотрит прямо на меня. Его лицо суровеет, брови сходятся вместе. И я понимаю, что пока изучала его, то неосознанно открыла оба глаза. Несколько долгих, полных молчания мгновений мы смотрим друг на друга.
– Ты очнулась, – наконец говорит он.
Я один раз моргаю, признавая это. Затем, стиснув зубы, подтягиваю под себя локти и заставляю свое тело принять сидячее положение. Я случайно придавливаю один рукав, из-за чего он сползает с моего плеча и скользит вниз по руке. Волна жара катится от Фора и накрывает меня. Я резко поднимаю глаза и на миг ловлю его взгляд, но он тут же отводит его в сторону, на стену. Впечатление проходит. После него я дрожу.
Я поспешно натягиваю рукав на место.
– Как долго я пробыла без сознания? – спрашиваю я. Мой голос охрип, в горле пересохло.
– Час. – Фор бросает на меня взгляд, а затем отворачивается. Сглатывает. Вновь поворачивается ко мне лицом. – Может, два. – Поерзав на стуле, он кладет руку на подлокотник. Нервно потирает пальцы друг о друга. – Наша целительница уггра говорит, что обморок у тебя случился не от потери крови, а от шока. Еще несколько часов покоя – и ты почувствуешь себя гораздо лучше.
Я подношу руку к шее. Там, где клинок убийцы задел мою кожу, появилась липкая корочка. Я стискиваю челюсти.
– Шок, – тихо повторяю я. – Да. Разумеется. – Я роняю руку обратно, на колени. – Его поймали? Того, кто… – Я не могу заставить себя договорить.
Лицо Фора темнеет.
– Он еще не пришел в себя. Он под стражей, покуда мы не сможем его допросить. – Между нами вновь повисает долгое, болезненное молчание. Я пытаюсь придумать, что будет уместно сказать, когда Фор вдруг опять поворачивается ко мне. – Я должен извиниться перед тобой.
Я смотрю ему прямо в глаза.
– Что?
Он опускает взгляд, хмурит лоб. Складка между бровями становится глубже.
– Я счел, что ты будешь в безопасности. В
