платья и благовония должны стоить целое состояние! Неужели общение с духами – такое выгодное дело? Я выбрал не ту профессию! Да и вы тоже...
Хальрун наконец заметил, что разговаривает сам с собой и обиженно замолчал. Несколько минут детектив и газетчик провели в тишине.
– Вот оно. Прошу вас, прочтите, – сказала вернувшаяся гадалка.
Письмо сразу оказалось в руках у Дорена. Хальрун никак не мог узнать, что было в нем написано, но следить за выражением лица читавшего газетчику никто не запрещал. Дорен хмурился – содержание показалось детективу важным и интересным.
– Видите? Ей угрожали! – подлила масла в огонь любопытства журналиста гадалка.
– Вижу, – Дорен аккуратно сложил бумагу и спрятал в нагрудный карман. – Я разберусь, госпожа Лалла... Простите, я бы хотел узнать ваше настоящее имя.
Хальрун досадливо щелкнул языком, провожая послание взглядом, а гадалка загадочно улыбнулась.
– Я никому ему не сообщаю, детектив. Прошлое есть прошлое. Сейчас меня зовут именно так, как известно вам.
– А если я стану настаивать? – спросил Дорен.
Тон детектива оставался ровным, не несущим угрозы, и гадалка рассмеялась. Смех у нее оказался грудным и неожиданно низким.
– Разве для полиции сложно выяснить имя одной единственной женщины? Я уверена, если вы захотите узнать мое имя, вы без труда это сделаете, детектив.
– К нашей следующей встрече я обязательно так и поступлю.
– Только приходите не так рано, окажите мне любезность, – сказала она, словно бы наполовину в шутку. – Сеансы могут длиться до рассвета, и я привыкла просыпаться поздно.
– Я это учту, госпоже Лалла.
Оказавшись на улице, детектив обратился к Хальруну:
– Вы должны будете сообщить мне, если получите еще одну записку, подобную той, что вам прислали. Надеюсь, вы ставите жизнь человека выше продаж «Листка Роскбиля»... или как там называется ваша газета?
Хальрун хмыкнул. По здравому рассуждению (пусть и немного запоздалому), младший детектив из другого округа не мог создать «большие проблемы» ни журналисту лично, ни родному для него «Листку». Мог ли Дорен усложнить газетчикам работу, зависело от степени злопамятности детектива и наличия у него знакомых в полицейском управлении Роксбиля.
Лицо детектива оставалось непроницаемым – в отличие от вея Эймарка, Дорен хорошо скрывал мысли. Хальрун, словно наяву, представил ярость начальника, переходящую в горестные причитания, когда посланный за скандалом вернется с пустыми руками. В редакции Хальруна уже давно заждались...
– Мне будет сложно уговорить редактора не давать в номер такую горячую новость. Очень сложно, детектив.
– Но вы это сделаете, – Дорен не спрашивал, а утверждал. – Речь идет о возможном преступлении. Это уже вне вашей работы.
– Преступлении? – обрадовался журналист. – Конечно, я не стану мешать вам делать вашу работу, но я должен получить что-нибудь взамен!
Дорен поморщился.
– Обещаю, вы первым из газетчиков узнаете о судьбе вейи Кросгейс, – процедил он.
– Этого мало! – запротестовал Хальрун.
– Это все, на что вы можете рассчитывать. И не советую вам мешать расследованию.
Детектив Лойверт направился к ожидавшей его машине, и Хальрун побежал следом. Словно заведенный волчок, газетчик обходил Дорена то с одной, то с другой стороны.
– Вам же будет лучше оставить меня на виду! – говорил журналист. – Мало ли что я могу написать!
От неожиданности детектив приостановился, чем немедленно воспользовался Хальрун, преградив полицейском дорогу. Он сам не знал, почему так настойчиво напрашивался на участие в расследовании. Гораздо проще было бы без промедления вернуться в редакцию к вейю Эймарку. Недовольства детектива газетчик не боялся – Хальруна не зря звали «отчаянным пером», – но именно журналистское чутье подсказывало ему, когда выгоднее было начать игру в долгую.
– Вы не станете ставить мне условия, – предупредил Дорен, вглядываясь в возбужденное лицо человека напротив. – Поступайте, как знаете, но помните, что любые действия имеют последствия... Если ваша статейка навредит моему расследованию, вашу газету недолго и разогнать! Имя Кросгейс имеет вес.
Произнеся угрозу, детектив поморщился, словно это было совсем не то, что он собирался сказать. Глядя в его удаляющуюся спину, Хальрун разочарованно поник и даже пнул подвернувшийся под ногу камешек, который пролетел над тротуаром, а затем отскочил от угла дома. Проследив за полетом, Хальрун обнаружил, что из дома гадалки за ним самим наблюдают: стоило журналисту поднять голову, как занавеску на окне второго этажа кто-то поспешно задернул. Дорен этого не увидел – детектив как раз садился в пузатую, как бочонок, машину. Более современным экипажам придавали формы изящнее, но даже просто представить такую в руках полиции Хальрун не мог.
– Скажет тоже! Вес! – пробормотал журналист себе под нос.
Недолгое время он постоял посреди тротуара. Полицейский экипаж давно скрылся из виду, и к окну больше никто не подходил. Хальрун вдруг почувствовал себя одиноким... Одиноким и ужасно голодным. Завтрак газетчика состоял из кофе и гренок, а обед отсутствовал вовсе. Хальрун совсем заработался: сначала отправился на пожар, а потом поспешил на зов прекрасной дамы. В обоих случаях затраченные усилия обернулись ничем.
– Глупый день, – выругался Хальрун. – Еще и с редактором объясняться... Но для начала нужно где-нибудь поесть... Где-нибудь не в этом округе, иначе я разорюсь.
Разумеется поймать экипаж ему удалось далеко не сразу – как будто сегодня Хальруну могло повезти. До редакции газетчик добрался только три часа спустя, разочарованный и злой.
Под красноречивыми взглядами коллег Хальрун пробрался к своему столу, сел на жесткий стул, а затем с наслаждением вытянул гудящие ноги.
– Ты раскряхтелся, словно старик, – заметил Ракслеф, занятый перекладыванием бумажек между противоположными углами стола. – Неудачно съездил, да?
– Это временный провал, – сказал Хальрун, легкомысленно вращая в воздухе рукой.
Тайрик, который тихонько сидел в углу, расправил плечи.
– У него, – Ракслеф кивнул на юношу, – тоже неудача... А ты не радуйся, молодой человек! Не радуйся! Если кто-то еще собирается получить по шее, нужно лучше скрывать злорадство.
– Я не злорадствую, – огрызнулся Тайрик.
– А я не собираюсь получать «по шее»! – вмешался Хальрун.
– Ну-ну, – хмыкнул Ракслеф.
Хальрун потянулся. Требовалось идти, но так хотелось посидеть еще немного.
– Чем занят? – спросил он у старшего коллеги.
– Выбираю объявления, – спокойно ответил тот. – Нужно заполнить номер хоть чем-нибудь.
– Мне жаль, – сказал Хальрун.
– Я-то знаю. Его убеди.
Ракслеф кивнул на кабинет начальника.
– Попробую...
Журналист встал и еще
