пижамой, — Варя, у меня не очень хорошее предчувствие.
— У меня тоже, — соглашаюсь с ним и встаю с постели, — вот поэтому мне и папе нужна любая помощь. Но я абсолютно не знаю, с чего начать. Из зацепок только слова домового о зеркале. За жертвой явились именно из этого предмета.
— Это точно? — Олег хмурится.
— Есть догадки? — перевожу на него взгляд.
— Я бы назвал это тонкой и призрачной мыслью, но мне нужно порыться в своих архивах.
— Да, конечно. Спасибо тебе и спокойной ночи, домовой.
— Спокойной ночи, хозяйка. — С этими словами, Олег, растворяется в воздухе.
А я понимаю, что болтовня с домовыми заняла очень много времени и завтра я точно еле сползу с постели в универ. Поэтому хватаю пижаму и плетусь чистить зубы, а после и вовсе отключаюсь сразу же, как только голова касается подушки.
Глава 6. Тогда
Но спокойный сон был прерван. Часы показывали третий час ночи, когда меня разбудила какая-то возня в комнате. Сначала подумала, что это домовые снова что-то не поделили. Но, открыв глаза, была удивлена:
— Папа? Что случилось?
— Тсс, — он прикладывает указательный палец к губам и жестом показывает на вещи, сваленные на край кровати.
Реагирую немножко заторможено, но за одеждой тянусь. А за окном не унимается гроза. Льет так, что ничего не видно. Умудряюсь и одеться в этой тьме, и чудом не наступить на мирно дремлющую кошку у порога комнаты. Иначе бы перебудили не только маму, но и соседей. Поворачиваю голову на щелчок двери и полоска света озаряет силуэт папы, который крадется за обувью, словно шпион на задании. И это наводит на еще более странные мысли. Но все потом, все потом…
Перебежками, от лужи к луже, пробираемся к машине. Где, хвала автозапуску, уже тепло. И только оказавшись внутри, задаю навязчивый вопрос, который не покидал мою голову вот уже добрых десять минут:
— Еще убийство?
Папа молча кивает и выруливает из нашего двора.
— Кто? — продолжаю допытываться.
— Еще один студент.
— Думаешь, оттуда же?
— По тому, что мне успели доложить, я уверен почти на все девяносто процентов. — У папы следом вырывается крепкое ругательство. — Я повидал разных уродов на своем веку, но чтоб так… каждую ночь по жертве… У него как минимум должно быть время на подготовку, на поиск информации о человеке. День-два, но перерыв между убийствами должно существовать.
— Может быть, действует несколько человек? — Спрашиваю с надеждой и зябко передергиваю плечами. — Это ведь можно понять по уликам?
— В том то и дело, что их нет. — Родитель останавливается на красном сигнале светофора и поворачивает ко мне голову. — Криминалисты уезжают фактически ни с чем. В отчетах имеются данные только об отпечатках жертв. А это нереально!
Папа бьет кулаком по рулю и стискивает зубы.
— Всегда есть где-то промашка, ювелирных работ не бывает. Даже самый педантичный убийца ошибается. Это свойственно каждому человеку. Прости, Варь. — Он качает головой. — Я знаю, что это неправильно. И что это может травмировать твою психику. Но…
— Я взрослая девочка, пап. И психика у меня вроде бы крепкая. К тому же я представляю себе, что это будет почти, как в фильмах. С разницей, что тело настоящее и кровь не бутафорская. — Морщусь. — Я постараюсь сделать все возможное, но и ты пойми, у меня тоже бывают провалы.
— Да, конечно. — Он соглашается. — И за это тебе очень благодарен. Просто мы с Лехой… с твоим крестным, подумали, что ошиблись. Что нужно тебе показать место преступление сразу же, а не после работы всех медиков и остальных сотрудников сыска. Возможно, они что-то портят там своими действиями. Или спугивают кого-то. Вообщем, я плохо в этом разбираюсь, но думаю, что толк будет. И по поводу тела… его мы покажем только при условии того, что тебе это действительно нужно будет увидеть.
— Почему?
— Потому что, Варь. Во мне и так перевесил следак, раз я уже везу тебя туда. Я не стану окончательно бесчеловечным родителем, даже не проси об этом.
В ответ я лишь молча киваю и остаток пути мы проезжаем не проронив ни слова. Со стороны этот диалог мог показаться абсолютно бессмысленным и странным. Но для нас двоих он был пропитан ни чем иным, как надеждой. Мы до последнего будем надеяться, что орудует человек. Потому что проще и легче искать подозреваемого у кого есть плоть и пусть поганые, но мысли. Призраку ведь не предъявишь обвинения и не защелкнешь наручники на запястьях. Мы ведь не группа борцов со сверхъестественным и никогда с таким не сталкивались. Я даже не знаю, можно ли наказать злобного духа, если такой здесь присутствует. Мои помощники домовые всегда приводили нас к настоящим людям с настоящими умственными отклонениями, жестокими побуждениями и мотивами. И которых можно реально осудить и наказать по всей строгости за совершенное преступление. А кого здесь судить? Если на руках лишь одна зацепка в виде зеркала и то, ты крутишь ее и так, и сяк, но не понимаешь, как ею воспользоваться.
Мы заезжаем в частный сектор и останавливаемся у довольно дорогого на первый взгляд дома.
— Ребят, в темпе, — в окне со стороны папы тут же появляется лицо крестного, — у нас есть минут десять до приезда криминалистов и прочих сотрудников.
Но мы и так уже были в полной боевой готовности. Куртки оставлены на заднем сиденье, на руках и ногах уже перчатки бахилы. Я даже в этот раз волосы закрутила в гульку и спрятала под шапочкой для душа, чтобы уж наверняка не оставить никаких следов после себя.
— Ого, — не скрываю своего удивления, когда мы оказываемся внутри дома. — Теперь я понимаю значение выражения «дорого-богато». Это дом какой-то шишки города?
— Это дом мэра, — мрачно отзывается Леша. — И завтра на планерке нас просто разорвут за это.
— Только не говори, что это дочка мэра пострадала, — папа даже белеет лицом.
— К счастью, не она, а ее лучшая подруга. Я успел сделать короткий опрос Миланы, пока она еще была
