Это я могу тебе точно заявить. Иначе бы мы бы никогда не смогли бы догнать тот же Вавилон и не смогли бы держаться на равных с Техасом. В истории реального мира всё происходило в точности также. Исторический процесс несправедлив и жесток, а порой парадоксален. Прилагая одинаковое количество усилий, одна держава может отстать от другой на целые века.
— Не понимаю, — морщится Алиса, сделав большой глоток сидра. — Объясни на пальцах.
Хрюша и Геля также смотрят на меня с любопытством. Последняя даже вязать перестала.
— Ну, смотри, — оставляю от себя бокал. — Возьмем двух путников. Всё мы знаем эти задачки из начальных классов. Один идёт со скоростью в 5 км/час, а второй — в 4 км/час. Сколько времени потребуется каждому из них, чтобы пройти сто километров?
— Так понятно же, — фыркает Алиса. — Первому — двадцать часов, а второму — двадцать пять.
— А неверно! — усмехаюсь я. — Ты видишь это, как задачку из учебника, но в жизни-то всё выйдет иначе.
На немой вопрос супруги я продолжаю объяснять.
— Уже через пару часов первый путник оторвётся от второго. А вскоре и вовсе скроется из виду. Тот, что останется позади, естественно, попробует нагнать своего оппонента, поравняться с ним. Но это у него, понятное дело, не получится, скорость-то у него ниже. Он так и будет отставать в течение всего дня, пока не остановится на ночлег.
— Ну и что? — подключается к разговору Хрюша, которая по роду своей деятельность тоже постоянно имеет дело с цифрами. — На следующий день нагонит, точнее, придёт с отставанием в свои пять часов.
— Если бы, — усмехаюсь я. — Первый путник пройдёт дальше и вовремя остановится, приготовит ужин и ляжет спать, а наутро отдохнувший двинется с рассветом в путь. Второй будет ставить палатку ночью, поужинает всухомятку и проспит от усталости. Если он ещё ногу себе в темноте не подвернёт. И какая у него скорость будет?
— Уже явно не изначальные четыре километра в час, — замечает Хрюша.
— Так и есть, — киваю я ей. — Повезёт, если он сможет преодолеть два километра, а, скорее всего, и через один уже устанет. Так что он может целый день до своей цели идти. Понимаете, к чему я клоню?
— К тому, что в жизни всё совсем не как в учебниках, — смеётся Геля.
— И откуда ты всё это знаешь только? — качает головой Хрюша, сощурив глазки. — Вот правильно я тебя в своё время разглядела, — делает она неожиданный вывод. Помню, сначала приняла за простого студента, но сейчас… посмотри на себя. Окружён красотками, Лорд крупнейшей фракции в регионе. Откуда ты вообще такой взялся, Шурик?
Геля и Алиса также ожидают моего ответа, на что я просто развожу руками.
— Что тут скажешь? Не зря я учебники зубрил на историческом факультете, — смеюсь я. — Как оказалось, гуманитарий — это далеко не приговор!
В комнате звучит мелодичный смех моих красавиц, но на меня вновь наседает Алиса.
— Но ладно с путниками! Это понятно. Как эта же история относится к государствам! Тут уже слова про то, что устал, поторопился и прочее, уже не проканают!
— Хорошо, давай приведу иную аналогию, — качаю я головой, вспоминая слова одного из своих преподавателей по философии. Умный был старик, ох, умный…
— В аквариуме есть две рыбки. Во всём одинаковых, кроме одной маленькой детали. Одна из них чуть больше другой и сильнее. Как думаешь, что с ними будет спустя месяц-другой жизни в аквариуме? — задаю я вопрос Алиса.
Та хмурит бровки, жмурится, снова поднимается с дивана, крутится вокруг него, пока Хрюша смотрит на всё это с довольной улыбкой.
Геля снова погружается в вязание.
— Одна из них умрёт? — предполагает блондинка, чуя подвох.
— Как вариант, — киваю я. — Но, может, и выживет, однако через месяц мы сможем видеть то, что более мелкая рыбешка увеличится разве что чуть-чуть в своих габаритах, а вот её более крупная подруга вырастет в несколько раз. Почему?
Взяв небольшую паузу и смочив горло, я продолжаю.
— Потому что во время каждой кормежки более крупная будет отталкивать мелкую от самого вкусного корма, оставляя для неё лишь жалкие крохи. Поначалу та едва уступала в размерах своей конкурентке, но с каждым днём их весовые категории были всё дальше и дальше друг от друга, — продолжаю я. — Так и с нашими фракциями. Вавилон умудрился поглотить все близлежащие кластеры, что привело к взрывному росту в развитии
— А мы друг с другом дрались, — вздыхает Хрюша. — А после с бандитами на кабанах.
— Именно, — усмехаюсь я. — Пока Спарта боролась с Афинами и Тьмой, пока мы обменивались выпадами с Меджнуном, Техас, наверняка, подминал под себя одну фракцию за другой. Что и позволило тем достичь того уровня, на котором они сейчас находятся.
— Люди бегут туда, где жить легче, где жить проще. Где каша гуще, — хмурит бровки Алиса. — И потому эти фракции быстрее растут.
— Почему в компьютерных играх принято считать, что искусственному интеллекту игра подтасовывает всё? — подмигиваю я супруге. — Потому что тот не сомневается. Не медлит, не тормозит. Пока игрок делает одно действие, ИИ совершает сразу сотню! Так и государства… Чем сильнее у них преимущество на старте, тем больше будет разрыв к финалу.
— И что тогда нам остаётся делать? — опускает плечи Алиса. — А если есть такая фракция, что вообще не встречала препятствий на своём пути? Вот им просто так карты легли! Что тогда?
— Что-что? — качаю я головой, — Двигаться вперёд, вот что. Всё, что мы можем, — это продолжать развиваться, расширяться, становиться сильнее. Ведь если замедлить темп, то тебя быстро обгонят. А как только обгонят, то и уничтожат вслед за этим.
Комната погружается в тягучую тишину, нарушаемую разве что стуком капель по стеклу и треском поленьев.
Как вдруг в комнату врывается Малой с Мустафой на пару.
— Мой Лорд, простите что отвлекаем, но там этот…
— Что там? — спрашиваю спокойно я, поднимаясь с дивана.
— Там Краб вернулся! — округляет глаза турок. — Из мёртвых!
Глава 4
В Лягушатник следом за мной срываются едва ли не все игроки, что находились на
