братец Еруслан-царевич, та сила побитая принадлежит Калекутскому царю Продрому, а побита мною. Домогался я у того прекрасной дочери его, царевны Меримианы Продромовны, которой, сказывают, в свете нет прекраснее, а завтре буду я иметь с ним последнее сражение, причем ты, братец Еруслан-царевич, со стороны посмотришь на мою храбрость».
Во время сих разговоров продолжали они разогревать себя питием, и когда утомленные их вежды, смыкаясь, начали приглашать их к отдохновению, то оба наши богатыря легли спать, а поутру рано проснулись. Гесперский богатырь Ислам оседлал своего доброго коня и поехал в царство Продромово, а Еруслан-царевич пошел за ним пеший и стал для смотрения под одним тенистым дубом. Тогда Ислам богатырь крикнул громким голосом, а царь Продром велел в рог трубить, и на сей знак собралось к нему храброго воинства полтораста тысяч человек, а всего на все было с ним четыреста тысяч. Царь Продром выехал против князя Ислама-богатыря в рыцарском платье, а впереди и за царем шла тьма людей. Князь Ислам-богатырь, вооружась щитом и копьем, сказал: «Не ясен сокол на гусей и лебедей стремится». Но устремляется Гесперский богатырь Ислам на рать-силу великую, которую сколько бьет, вдвое того топчет своим конем богатырским; что сделает поворот, то тысяча валится, а сам невредим остается. Наконец все войско перебил, потоптал и перерубил своим мечом-кладенцом, оставив только старых да малых, которые не могли ему противиться, царя Продрома предал смерти, а сам поехал в побежденное им царство, взял прекрасную царевну Меримиану Продромовну и, нежно ее целуя и посадив ее к себе на доброго своего коня, повез ее к белому шатру.
Еруслан-царевич туда же пришел, и начали пить, есть и веселиться. И князь Ислам велел ей постелю изготовить, и лег спать с прекрасною царевною Меримианою Продромовною, и начал ее целовать и миловать. А Еруслан-царевич вышел вон из шатра и слышит их разговор, что князь Ислам-богатырь говорит прекрасной царевне Меримиане Продромовне: «Дражайшая моя, прелюбезнейшая царевна Меримиана Продромовна, скажи мне, пожалуй, есть ли на свете тебя прекраснее, а брата моего Еруслана-царевича сильнее и храбрее?» — «Что я за красавица? — ответствовала ему Калекутская царевна. — Есть в чистом поле бел шатер, и в том шатре сидят три прекрасные девицы, дочери царя Загорского, а по имени их зовут: большую Кантомирою, среднюю Диоцевою[4], а меньшую Прелепою, и те прекраснее меня в стократ, а я какая красавица. Да и те прислужницы, которые день и ночь пред ними стоят, и те гораздо меня пригожее, а моя красота против их последняя. Еще, государь, под Фригейским государством, которым владеет царь Протанай, стоит на дороге богатырь Мишка-белый колпак, и как слух носится, то стережет он Фригейское государство двадцать пять лет и не пропускал еще мимо себя ни человека, ни богатыря, ни зверя, ни птицы. А кто храбрее и могучее — Еруслан ли царевич или Мишка-белый колпак, о том тебе донести не могу. Я не видала храбрости Еруслана-царевича и ни от кого о нем не слыхала». Когда Еруслан-царевич все сии речи выслушал, то воскипело его сердце богатырское, входит он в бел шатер, прощается с братом своим, князем Исламом-богатырем и с прекрасною царевною Меримианою Продромовною, которые провожают его за бел шатер.
И так Еруслан-царевич, сев на своего коня богатырского, поехал в чистое поле погулять, Фригейское царство посетить, с царем Протанаем[5] повидаться и его стражу Мишке-белому колпаку показаться. Еруслан-царевич едет долгое время и, вздумав о своем отечестве, так в себе рассуждал: «Поехал я в дальную страну на дело ратное и смертное, а с отцом своим и матерью не простился и без их благословения столь дальний путь приемлю». И так воротился он назад и направил своего доброго коня к Бугжатскому царству, чтоб увидеться с любезным своим родителем Хиразом Табернаевичем и с любезною своею родительницею Другистаною Алоизиевною. Подъезжая к столичному граду Бугжату, видит, что оный окружен пятьюстами тысяч войска Танкратского князя Зерога Брадача, который похвалялся и отца его царя Хираза, и мать Другистану взять в полон, царство их покорить себе. Тут богатырская кровь волнуется, Еруслан-царевич яростью и гневом пылает на князя Зерога Брадача, вскрикнул громким голосом: «Не удастся свинье на небо глядеть, а тебе, пустой бороде, царством моим владеть!» И напущует Еруслан-царевич на рать-силу великую князя Зерога Брадача, и стал побивать его войско: сколько сам бьет, вдвое того топчет богатырским своим конем. И так в короткое время всю силу перебил, пересек и перетоптал, а самого Зерога Брадача в полон взял и обязал его клятвенною присягою и рукописанием, чтоб ни детям его, ни внучатам под царство Бугжатское не подступать, а как опять приедет и попадется в руки, то подвержен будет злой смерти.
Потом Еруслан-царевич отпустил его в свое владение, а сам поехал в столицу, где пред градскими вратами встречает его родитель его царь Хираз, приемлет в свои объятия и нежно лобызает. Едет он с царем по градским улицам к царскому дворцу, и весь народ припадает к Еруслану-царевичу, целуя его стремена и в радостных восторгах восклицают: «Здравствуй, избавитель наш Еруслан-царевич, даруй тебе Бог всегда покорить своих супостатов и спасать чад своих от бед и напастей!» Входит Еруслан-царевич с отцом своим в царские белокаменные палаты, встречает его нежная родительница, прижимает любезно к белой своей груди и говорит ему: «Ах любезнейший наш сын Еруслан-царевич! Откуда тебя Бог послал? Еще мы тебя к радости нашей видим живого. Какой благотворительный дух внушил тебе известие о нашем бедствии? Где ты странствовал, что об тебе ни слуху ни духу не было?» Тогда Еруслан-царевич говорит своим родителям: «Любезнейший мой батюшка царь Хираз Табернаевич и любезнейшая матушка Другистана Алонизиевна! Странствовал я по иным государствам, но не видал еще никаких диковинок, а намерившись ехать во Фригейское царство, вздумал, что я должен по пути вас навестить и просить родительского вашего благословения. А как подъезжая ж к столичному Бугжатскому граду, увидел в поле рать-силу великую князя Зерога Брадача и, узнав, что он похвалялся наше царство покорить и вас в полон взять, наказал я достойным образом его дерзновение и теперь радуюсь и благодарю Бога, что он по благости своей еще вас сохраняет живых и здравых. Теперь, возвратив престолу вашему тишину и спокойствие, предпринимаю свой путь к Фригейскому царству, людей посмотреть и себя показать». Потом, простившись с отцом своим и матерью и приняв от них благословение, сел на своего доброго коня и полетел как стрела из града
