мужчин и танцовщиц, которые ни за что не расступятся перед моим бегством, поэтому я выбираю следующий лучший вариант. Лестница.
Ноги горят, когда я добираюсь до верха.
В каждом направлении тянется длинный коридор, напоминающий мне о том, насколько велик этот дом и насколько я сейчас не в своей тарелке.
Внизу раздаются крики, и, желая спрятаться от того, что я только что вызвала, я бросаюсь вперед и закрываюсь в первой попавшейся комнате.
Рыдания вырываются из моего горла, как только я оказываюсь внутри, но, к моему удивлению, слез нет.
Все мое тело дрожит, когда я прохожу вглубь комнаты. Откуда-то исходит мягкий свет, приглашая меня войти.
Я должна осознать свою ошибку, как только заверну за угол и почувствую сильный мужской запах, не говоря уже о футбольной атрибутике и темных мужских простынях. Но я слишком рада оказаться подальше от этого мерзавца внизу.
Опустив задницу на кровать, я расстегиваю туфли, говоря себе, что просто дам ногам отдохнуть, пока все не успокоится, а потом улизну.
Вздох вырывается из моих губ, когда я шевелю пальцами и возвращаю ногу в ее естественное положение на толстом ковре.
Сердце все еще колотится, но по мере того как проходят секунды, я быстро успокаиваюсь. Запах помогает, и я не могу не задаться вопросом, не его ли это комната.
Поднявшись на ноги, я подхожу к комоду. Мое промокшее, холодное платье заставляет дрожь пробежать по позвоночнику, когда я рассматриваю впечатляющую экспозицию дизайнерских часов.
От одной мысли о том, сколько они должны стоить, у меня заслезились глаза. Всего лишь одни из них могли бы помочь обеспечить нам жилье и пищу на долгое время, но они просто лежат там, неиспользуемые и нелюбимые.
Я скриплю зубами от несправедливости всего этого.
Протянув руку, я провожу пальцами по одному из самых дерзких дизайнов. Он кричит о богатстве и деньгах. Это заставляет меня снова задуматься, не его ли это комната. Возможно, он сказал мне всего несколько слов, но почему-то мне трудно соотнести его с этим.
Наверное, это просто мое воображение разгулялось.
Вытащив их из коробки, я ощущаю их вес.
— Господи, — бормочу я, обнаруживая, что они еще тяжелее, чем я предполагала.
Я знаю, что позволяю себе вольности, но на мгновение я забываю обо всем, когда надеваю часы на запястье, представляя на мгновение, что могу позволить себе нечто подобное. Что моя семья больше не находится в дерьмовой ситуации, в которой мы всегда были, и что мы можем жить в таком большом доме и иметь больше часов, чем дней в неделе.
Я все еще ношу эти часы, любуясь другими несколькими секундами позже, когда на другом конце комнаты раздается громкий треск.
Мое сердце подскакивает к горлу, и я замираю от страха, мои пальцы скручиваются вокруг часов в моей руке, звенья впиваются в кожу.
Темная тень приближается к входу, и я перестаю дышать.
Я не должна быть здесь, я поняла это, когда ввалилась внутрь, и последнее, что мне нужно, - это быть пойманной.
По телу разливается жар, кожа блестит от пота, руки дрожат.
Затем появляется он, и на мгновение, самое краткое мгновение, я вздыхаю с облегчением.
Не поднимая глаз, он отставляет почти пустую бутылку виски в сторону, давая мне возможность взглянуть на его окровавленные, разбитые костяшки пальцев. Затем он тянется за спину и стягивает с себя рубашку, обнажая дюйм за дюймом загорелой кожи. Этого зрелища достаточно, чтобы я забыла свое имя. Опухшие глаза и рассеченная губа едва регистрируются в моем мозгу, и я впитываю каждую складку его мышц.
Но вот он поднимает глаза и замечает меня, и все, что я помню об этом парне снизу, исчезает в мгновение ока. Яростный гнев, пылающий в его глазах, заставляет меня сделать шаг назад.
Светлое серебристое сияние, которое я помню, когда он смотрел на меня, давно исчезло, а вместо него - темная, ничем не прикрытая ярость.
— Что ты делаешь? — рявкает он глубоким голосом, от которого у меня по позвоночнику бегут мурашки, и он идет дальше в комнату, отчего пространство вокруг меня вдруг кажется намного меньше.
— Я... э... я не хотела... черт...
Я все еще пытаюсь найти хоть какой-то ответ и напомнить себе, что я вообще-то способна говорить, когда он закрывает пространство между нами, позволяя своему пьянящему мужскому аромату заполнить мой нос. Вместе с видом его полуобнаженного тела это становится сенсорной перегрузкой, и от этого дрожь по моему телу только усиливается.
Часы, которые я все еще сжимаю в руке, вырываются из моих пальцев и с грохотом падают на пол, прежде чем я ударяюсь спиной о стену.
Я смотрю на разъяренного быка, который смотрит на меня с такой ненавистью и разочарованием, каких я еще никогда не испытывала.
— Прости, я...
Мои слова прерываются, когда его горящие пальцы обхватывают мое горло, и я вынуждена втянуть в себя воздух, потрясенная.
— Почему ты в моей комнате? — прорычал он, опускаясь ниже, так что между нашими лицами не осталось и дюйма.
Его дыхание, пахнущее алкоголем, обдувает мое лицо, и я вздрагиваю, а рот наполняется влагой.
Подождите... что?
Это ни в коем случае не должно быть привлекательным. Особенно когда он пытается меня напугать.
Но что-то все-таки есть. Что-то столь же захватывающее, сколь и пугающее в том, чтобы оказаться в плену у этого человека.
Его хватка на моем горле тверда и неумолима, но что еще больше удивляет меня, так это то, что мне это, похоже, нравится. Чем дольше это продолжается, тем больше мое тело начинает гореть, но совсем по-другому.
— Я... Я...
— Выкладывай, — огрызается он, его хватка на мгновение усиливается, доказывая мне, насколько я сейчас уязвима.
— Я...
— Думала, что вломишься в мою комнату и украдешь мое барахло? — отвечает он за меня, явно злясь и нетерпеливо косясь на мое заикание. — Тебе не хватило чаевых сегодня? Решила попробовать заложить их, чтобы получить дополнительные?
— Что? — возмущенно спрашиваю я. — Нет, я...
— Я тебе не верю, — насмехается он, его лицо становится еще ближе. — А теперь ты пытаешься прикрыть это, предлагая мне сексуальные услуги, чтобы я отпустил ситуацию.
Мои глаза расширились от его предположения.
— Я должен был знать, что ты ничем не отличаешься от других девушек внизу. Все ищут быстрых денег и готовы на все ради этого.
— Что ж, я облегчу тебе задачу.
С