на деле выглядит не так просто. Под плитами МО открываются сплошные переплетения трубопроводов, между которыми даже руку трудно просунуть. Места водотечности, как правило, оказываются где-нибудь под агрегатами. Добраться до них кажется порой безнадежным делом. Причем все это происходит в темноте, при тусклом свете ручных фонариков и редких переносок, в железных джунглях МО. Но, как всегда, побеждает упорство. И вот АС уже зашевелилось на зыби.
Под берегом тоже шла работа. Военные братья завели буксир с «Гермеса» на «Водолей». Они всеми силами способствовали съемке этого суденышка с пляжа. «Водолей» пошел. Сначала туго, потом все быстрее. К нам подошел на два кабельтова «Нефтегаз-27», отличные сахалинские ребята. Вряд ли кто-нибудь в этих условиях смог бы подойти ближе. Мы завели при помощи того же «Кембрия» буксирную линию с «двадцать седьмого». На АС закрепили ее усами из стального троса диаметром полста шесть миллиметров. «Двадцать седьмой» вышел на тягу и легко стащил с мели подсушенный «двадцать пятый».
Моя аварийная партия вернулась на «Геракл». Трое добровольцев с АС тоже убыли, но взамен подбросили четырнадцать человек из штатного экипажа.
К этому времени все остальные суда, участвовавшие в операции, покинули место событий, торопясь в Балтийск, так как передали штормовое предупреждение. Да и сама фактическая погода недвусмысленно предупреждала о том же. Пошел и «двадцать седьмой» с мертвым АС на буксире. Начало темнеть. И тут оперативный дежурный Балтийска огорошил нас.
— «Нефтегаз-25», вы якоря выбрали?
Мы объяснили ему, что якоря наверняка оборваны, так как признаков волочения их по грунту нет. Однако ОД тупо стоял на своем:
— Отдайте полностью якорные цепи, или обрежьте. Иначе я не разрешу вам вход в Балтийск!
И вот вместо того, чтобы вслед за всеми благополучно укрыться в Балтийске, мы взяли курс в открытое море навстречу растущей волне. Наши попытки стравить якорь-цепи до жвако-галсов, точнее до устройства отдачи коренных концов, чтобы затем сбросить их полностью, не увенчались успехом. Куски цепей, висящие на якорных клюзах, не могли своим весом вытянуть цепи из палубных клюзов. Оставалось одно — произвести обрезание.
На баке, щедро обдаваемом соленой водой, собралась веселая мужская компания. Один пилил толстенную цепь ножовкой по металлу. Другой придерживал его, чтобы не сломалось на качке полотно. Третий освещал ручным фонариком место реза. Четвертый прикрывал эту живописную группу от волны ватником, растянутым на руках, и своей богатырской спиной.
Тем, кому не доводилось пилить цепи второй категории прочности в таких условиях, могу сказать, что это очень нудный и трудоемкий процесс.
Наконец, звено лопнуло, и хвост обрезанной цепи шмыгнул в клюз. Громкое «ура» взлетело над баком и затерялось в реве нарастающего шторма. Но пока мы все еще уходили от спасительных ворот Балтийска навстречу этому шторму.
Тут по радиотелефону с «двадцать седьмого» нам подсказали, что в аварийном запасе должен быть комплект газовой резки с заряженными баллонами. И мы действительно нашли эти чудесные вещи! Вторая цепь была обрезана намного быстрее и легче. Только после этого мы получили «добро» на вход в Балтийск.
«Двадцать седьмой», выбрав подходящий момент, произвел разворот на обратный курс — маневр опасный для мертвого судна с остатками воды в трех отсеках, но в пределах допустимого. Мы побежали в Балтийск.
А волна все росла и росла. Четвертые сутки работал без передышки аварийный дизель-генератор. Сейчас нельзя было даже ненадолго остановить его, поскольку АС удерживалось на плаву откачкой воды из трех отсеков: из двух — периодической, из одного — непрерывной …
Я поднялся в рубку. Мастер АС, относившийся ко мне с трогательным пиететом, уступил свое высокое кресло, стоявшее перед лобовым стеклом по левому борту.
С тех пор прошло много лет, но и сегодня, закрыв глаза, я отчетливо вижу перед собой, как заваливается в ложбину между валами «двадцать седьмой», весь в огнях, как вылетает из воды буксирный трос и обтягивается струной. Вижу темный бак нашего бедолаги, капли, вспыхивающие на стекле в луче прожектора буксировщика…
Из волн взлетели в небо огни Балтийска и снова нырнули в воду. Как известно, вход в Балтийск не самый плохой на Балтике. Самый плохой — это вход в Клайпеду, а Балтийский стоит уже на втором месте. На мертвом израненном судне мы были лишены возможности управлять им, хотя бы в какой-то степени способствовать проходу ворот.
Мы вызвали по радио Балтийск и попросили выслать вспомогательный буксировщик для содействия заводке АС в порт. Однако к этому времени «Геракл» и «Гермес» ушли в Калининград, а военные буксиры отказались высунуться за ворота:
— Нас на такой волне опрокинет. Заводите скорее АС в порт, а тут мы вам поможем.
Все ясно. Приходилось рассчитывать только на себя. Ну что ж, не впервой!
Самое плохое было в том, что без вспомогательного буксировщика, чтобы ввести АС в ворота порта, «двадцать седьмой» вынужден был значительно укоротить буксирную линию. До сих пор ее длина составляла метров четыреста, и тяжелый буксирный трос хорошо гасил рывки на волне. Для управляемого прохода ворот требовалось укоротить ее до 50-60 метров.
«Двадцать седьмой» начал целиться в ворота и подбирать буксир. Вот он уже триста метров, двести, сто пятьдесят, сто. Рывки становились все жестче. Когда длина буксира сократилась до 80 метров, начал рваться ус. На одном особенно сильном рывке лопнула сначала прядь или две.
Пошла волна поменьше, как это обычно бывает. Потом волна снова выросла и оборвался весь ус, выбросив сноп искр.
Страха не было. Была злоба.
Сколько труда вложили мы в спасение «Нефтегаза-25»! Многие на берегу уже не верили, что его можно спасти. Но мы сняли его с мели, поставили на плав и привели к Балтийску.
И вот из-за бестолочи и трусости отдельных участников процесса АС должно вылететь на камни у самого входа в порт, где шторм быстро прекратит его затянувшиеся страдания.
Тут что-то снова натянуло оборванную буксирную линию. Мы ахнули и приникли к стеклам.
— Свистов!
Тонкий стальной трос, предназначенный для выборки
