на нужды коллектива, а что – в личное пользование. Вопрос решился практически сразу: на нужды коллектива было решено привезти трахикарпус Форчуна (что в переводе с латыни означало большую сочинскую пальму), а в личное пользование Шерехова попросили вернуться самому живым и здоровым, чем вызвали у Миши слезы умиления. Он сразу вспомнил выдержку из своей последней аттестационной характеристики: "Пользуется любовью и уважением товарищей". Действительно, Мишу любили и уважали и он этим пользовался.
Когда все формальности были закончены и Шерехов с тяжелой спортивной сумкой шел по коридору к лифту, который должен был спустить его на первый этаж к выходу у серых колонн, из кабинета выскочил Анатолий Евгеньевич, размахивая пистолетом.
– Миша, штатное оружие забыл, – с надрывом в голосе крикнул он и смахивая неожиданную слезу заспешил к ожидавшему его Шерехову.
"Настоящий друг, – подумал Шерехов, – если кого куда пошлет без оружия, то потом страдает и мучается".
Сцена прощания друзей у лифта вызывала сочувствующие взгляды проходящих сотрудников – к этому времени уже половина управления знала, куда едет Шерехов, но поскольку вопроса конспирации в присутственном месте придавалось большое значение, то все делали вид, что это их не касается, хотя каждый думал: "Но мы-то с вами знаем…"
Трудная дорога
Черная оперативная «Волга», гремя разболтанными крыльями и оставляя далеко позади все иномарки, приближалась к аэропорту «Внуково». Перед поворотом к зданию аэропорта в глаза Шерехову бросился огромный плакат: "Летайте самолетами авиакомпании «Внуковские авиалинии». Чуть ниже на плакате такими же большими буквами эта фраза была написана по-английски с одним лишь изменением – чтобы такое хорошее, по-русски гордо звучавшее название «Внуковские» также звонко звучало по-английски, местные дизайнеры его сократили до приемлемого английскому глазу «Внук эйрлайнз». Шерехов хмыкнул и подумал, что не удивится, если завтра где-нибудь на вокзале обнаружит рекламную надпись: «Дед энд Бабка рейлвэй стейшн».
За этими мыслями он не заметил, как машина проскочила по аллее и подкатила к старому зданию аэропорта. Оформление билета и багажа заняло несколько минут, еще несколько минут ушло на переговоры с милицией о проходе в самолет с оружием. Удостоверение подполковника госбезопасности совершенно никак не подействовало на стражей общественного порядка и только честные, открытые глаза и убежденность
Мишиного голоса заставили милицейского старшину проникнуться доверием к Шерехову и понять, что ему в Сочи можно без плавок, но без пистолета нельзя.
В самолет он входил одним из последних, нашел свое кресло у иллюминатора и, пристегнувшись, стал ждать взлета. Большой, комфортабельный самолет славной авиакомпании "Внук эйрлайнз" оторвал его от земли и пробираясь через облака дал возможность Мише полюбоваться красотами любимого города с высоты птичьего полета.
" Хорошо, что люди не птицы, – порадовался Шерехов, – иначе бы, не видать любимому городу этих незагаженных белых фасадов и зелени, обрамляющей геометрически правильные московские кварталы".
Мысли Шерехова самостоятельно бегали в заданном им направлении, в то время как его глаза выискивали среди облаков фигурки невиданных зверушек.
Самолет, проскочив зеленые холмы, неожиданно завис над водной гладью Черного моря. Развернувшись к городу своим левым бортом, стал медленно снижаться, дав возможность перейти Шерехову к своим первым профессиональным обязанностям – изучению местности, где должны проходить главные события его командировки.
"Если что, – просчитывал Миша, – уходить будут морем. Надо предупредить пограничников, вызвать с базы подводную лодку и пару сторожевиков… Хорошо, что я взял ласты".
На всякий случай Шерехов стал считать количество кораблей на рейде и так увлекся этим занятием, что не заметил, как самолет миновал береговую полосу и тут же коснулся земли, плавно качнув пассажиров. Миша пришел в радостное возбуждение, предчувствуя начало трудного, но благородного дела.
В Адлеровском аэропорту его ждала новенькая белая "Волга", которая по шоссе, тянувшемся вдоль моря, повезла Шерехова к мозговому центру будущей операции – в Управление по городу Сочи. Мише хотелось уже в машине выяснить некоторые подробности, но строгий взгляд сопровождающего сразу вернул его в суровую реальность происходящего и он вспомнил о последних словах начальника отдела: "Миша, это так конфиденциально, что… Ты меня понял?"
Шерехову не оставалось ничего другого как любоваться прекрасным пейзажем, пробегавшим за окнами автомобиля. Большие сочинские пальмы, камелии, кипарисы в сочетании с синей гладью моря создавали совершенно неповторимый колорит и успокаивали разбитую вдрызг Мишину душу. Он решил не поддаваться этим волшебным краскам и чтобы приехать в Управление собранным и оперативно злым представителем центра стал читать дорожные указатели, во множестве своем стоящие вдоль дороги. Особенного ничего он не встретил, но грунтовка, убегающая вдаль от основного шоссе с указателем "Голубые дали" его порадовала и до конца пути он не мог успокоиться и все думал, что же дали "голубые" и кому.
Подъехав к зданию, больше напоминающего типовую городскую школу, Шерехов с сопровождающим поднялись на второй этаж, где их уже ждали. Пожав всем руки и представившись, Миша по праву представителя Центра сел рядом с начальником Управления, ожидая разворота дальнейших событий. Присутствующие очевидно тоже ждали того же и внимательно смотрели в глаза представителя Центра. Обычно так смотрят в цирке на фокусника, который должен из шляпы достать чудо в перьях.
"Они чего-то ждут от меня", – догадался Миша и, собравшись с мыслями, сказал фразу, заготовленную еще в Москве: "Начнем, товарищи!"
Вздох облегчения пронесся по комнате, все вдруг как то расслабились, многие достали сигареты, а товарищ в углу, склонившись к соседу, стал ему на ухо досказывать анекдот, который был прерван приходом Шерехова.
Выдержав паузу, начальник Управления призвал всех к тишине и кратко ввел в курс дела присутствующих, еще раз напомнив, что начало операции по захвату сотрудников братской спецслужбы назначено на завтрашнее утро, сразу после прихода на работу младшего оперсостава. Собственно на этом совещание и закончилось. Попросили остаться только начальника отдела контрразведки, который, собственно, и заварил эту кашу и одного из молодых сотрудников, которого Шерехов вначале принял за местного вышибалу, приглашенного на закрытое совещание с тем, чтобы он зычным голосом на любой стук в дверь кричал "Занято!"
Оставшись в кабинете вчетвером, начальник Управления, обращаясь к Шерехову, сказал: "Устраивайтесь сейчас в гостинице, а завтра утром с девяти и начнем. Сергей Антонович, – он показал на "вышибалу", – поможет вам устроиться и будет с вами постоянно для поручений в ходе всей операции". Затем отдав последние распоряжения начальнику отдела о подготовке всех необходимых документов для подписи у прокурора, отпустил всех.
По пути в гостиницу Шерехов с начальником отдела, которого он уже просто звал "Николаич", несколько отстали от Сергея, который легко тащил большую спортивную сумку Миши, и переговаривались на
