на своих местах, но музыки, как у него, не получалось. Папа, хоть и любил нас обоих, еще больше любил совершенство и абсолютную чистоту. Он любил математику. И когда он видел счетные задачи, то через них ему в особенном виде являлась Вселенная; мне такое было недоступно, а Рори – да. Рори был чистым гением. Но он был младше меня, поэтому поначалу мне удавалось как-то оттенять проявления его гениальности. Помню, как всеми силами я стремился сдержать его, чтобы оставить себе хоть небольшой шанс на приз. Или на любовь.
Парадокс Ферми: именно он, как мне сейчас представляется, все изменил. Ты его знаешь. Когда физик по фамилии Ферми задался вопросом о внеземной жизни: если в обозримой вселенной есть триллионы планет, из которых миллиарды похожих на Землю, то где же все? Почему же мы так и не получили ни от кого сигналов?
Открывая дискуссию, папа небрежно играл роль этакого добренького профессора, задавая вопросы, которые якобы случайно приходили ему в голову. Но к тому времени я знал: эти вопросы берутся из ежемесячного журнала по физике. Поэтому я время от времени приходил в местную библиотеку и быстро просматривал каждый новый выпуск. А однажды нашел вот этот: про Ферми. Рори обожал космос и астрофизику, и без определенной форы у меня не было против него ни малейшего шанса. Поэтому я смухлевал. Я провел в школьной библиотеке целую неделю, читая все, что только удалось найти по этой теме, и даже расспросил после урока учителя по физике.
Пришел день испытания; помню, Рори сидел тогда у себя в комнате и занимался программированием. Пришлось дважды его позвать, чтобы спустился.
– Итак, – произнес папа, когда в комнату прошествовал Рори. – Где же все пришельцы?
В руках он держал приз. Складной ножик с рукоятью из черного полированного дерева. У меня аж слюни потекли; Рори же в прострации потирал подбородок.
– Несмотря на то, что существуют множество подобных Земле планет – достаточно, чтобы гарантировать наличие разумной жизни где-то еще, – сама вселенная настолько велика, что вероятность обнаружить эти планеты ничтожно мала. Пришельцы, которые живут, скажем, в десяти миллионах световых лет от нас, должны лететь к нам со скоростью света на протяжении десяти миллионов лет. Что означает, им надо было покинуть свои планеты еще до того, как на свет появилось человечество. Чтобы отправиться в огромную космическую авантюру.
– Но что, если они освоили межзвездные полеты? – спросил Рори.
Я улыбнулся.
– Это невозможно, – ответил я. – Даже чтобы приблизиться к скорости света, потребуется огромное количество энергии – я бы сказал, астрономическое.
– Но развитая цивилизация, чьи технические возможности росли бы по закону Мура, могла бы забирать энергию у внешних источников.
– Что? – хмыкнул я. – Термоядерный синтез?
– Может быть, и синтез. Неважно. Если бы можно было собрать воедино всю энергию на планете, этого бы, вероятно, хватило.
– Не хватило бы. Посчитай темпы расходования энергии и умножь на расстояние, которое необходимо преодолеть.
Я знал это. Изучил. Цивилизации первого типа. А он дошел до этого просто своим умом.
Папа улыбнулся, а потом подмигнул мне.
Рори почесал затылок.
– Можно было бы использовать энергию звезды. Этого бы хватило.
– Что?
– Чтобы поддерживать жизнь на планете, нужна звезда. Если собрать всю энергию солнца, этого бы хватило.
Чистой логикой он додумался и до цивилизаций второго типа. Я прекратил улыбаться.
– Не получится. Это невозможно, – сказал я.
Папа потер руки и улыбнулся Рори.
– Или все-таки возможно? – Он вопросительно взглянул на него.
Рори приподнял пальцем бровь. Меня раздражало, что он постоянно так делал, именно пальцем.
– Стой. А что, если, ну не знаю, построить какую-то штуку вокруг солнца, которая бы вобрала в себя всю его энергию или большую ее часть? Тогда бы у тебя появилось нечто, способное к воспроизводству, используя энергию солнца.
Я встал, резко отодвинув стул. Бросил на него полный ненависти взгляд и вышел. Позже я обвинил его в жульничестве, а он убеждал меня, что ничего не делал. Он говорил: «С точки зрения статистики разница между победой и поражением в том, что в конце концов неудачники сдаются сами. Ты слишком быстро сдаешься», – прямо добавил он. У него не было желания поиздеваться, похвастаться или побесить меня, он просто сказал то, что думал, озвучил свое наблюдение.
– И поэтому побеждаешь ты, да? – оборвал его я.
– Победа мне безразлична. Возьми нож себе. – Он протянул его мне.
– Тогда зачем?
– Чтобы решить уравнение. Иногда нужно идти до конца, чтобы решить. Ты же сдаешься. Не борешься.
* * *
Что-то стучит по макушке. Что-то острое, ледяное, будто иглы. Пытаюсь продрать глаза, но тепло сна затягивает меня обратно.
– Эй, парень, – слышу я голос.
Нехотя открываю глаза и переношусь из одного места в другое – туда, где холоднее. Из двери тяжело нависает какая-то фигура, и на секунду я представляю, что на меня сейчас нападут.
Фигура неподвижна. Флуоресцентная вспышка на рукаве.
– Пэ Эс триста семьдесят пять Экс Ти. Нужна помощь на Лордшип-лейн-ист, Далич. Нужна скорая.
Полиция.
Сердце ускоряется. Значит, они как-то нашли ее труп и уже связали его со мной.
– Я этого не делал, – говорю ему.
Он делает знак подождать и продолжает вещать себе в плечо:
– И еще Ю. Принято. Сэр, к нам едут парамедики. Можете назвать ваше имя?
– Что? Ксандер Шют.
Только эти слова вылетают, нещадно кляну себя. Будь я хоть на толику не такой сонный, назвался бы по-другому. Но он застал меня врасплох, в тумане дремоты.
– Ладно, Ксандер. Просто сиди на месте и не опускай голову. Они приедут с минуты на минуту.
Моргаю, пытаясь осмыслить происходящее.
– Парамедики? – наконец выдавливаю я.
Солнце только-только начало окрашивать небо цветом, нанося на мир позолоту, как бывает во сне.
– Да, сэр. У вас очень неприятная травма. Просто не опускайте голову, – продолжает он и легонько приподнимает мне лицо.
Бутылка. Тот идиот швырнул в меня бутылкой. Порез, видимо, закровоточил. Осторожно дотрагиваюсь до головы, запускаю пальцы в волосы. Кончики у пальцев красные. Пытаюсь встать на ноги, но в глазах все кружится, и я вынужден снова сесть.
– Офицер, подождите, – кричу я в его светоотражающую спину.
Он утыкается в свой приемник на плече.
– Сидите спокойно, сэр. Постарайтесь не двигаться, – говорит он вполоборота.
– Нет, правда, – настаиваю я, – мне не нужны парамедики. Да я вот прямо сейчас встану и пойду.
Он продолжает бормотать себе в плечо, выставив ладонь, чтобы остановить меня. Закончив переговоры, он присаживается рядом со мной.
– Они уже едут. Я запишу кое-что, пока мы ждем. Адрес? – спрашивает он, однако, заметив грязь и
