ноги. Дерьмо!
Оглянувшись, заметил лежащую в углу девушку. В первое мгновение мне почудилось, что её шея была вывернута под углом, то есть, попросту говоря, сломана, но нет. Всего лишь неудачный ракурс. Когда я подполз ближе, то сумел нащупать пульс.
— Жива, — с облегчением проговорил я, сплюнув успевшую накопиться во рту кровь.
Мне не хотелось, чтобы Плейфан умерла. Она была хорошим человеком. Немного взбалмошна, порой раздражала, но это такие, право, мелочи!
Пару секунд подумав, решил не приводить её в сознание и не лечить. Я сейчас в таком состоянии, что могу и ошибиться. К тому же, если она очнётся, то точно пожелает выбраться наружу… Зачем? В карете куда безопаснее.
Сам я, однако, моментально нарушил собственные планы, поспешив покинуть её и выбраться на улицу. Вот только двери оказались наверху, отчего пришлось подтянуться, а потом напрячься, чтобы их открыть. С первого раза не получилось — провозился, пока не устал и не сорвался, падая вниз. Со второго тоже. Потом, от злобы, у меня сами собой создались водные щупальца, на которых я подтянулся выше и спокойно выбрался из кареты.
В первую очередь на глаза попалась окровавленная упряжь. Похоже лошадей, тянувших нас вперёд, вместе с возницей, смяло ударом, разбросав их туши где-то вокруг. А может и вовсе обратило в мясо…
— Точно не «Взгляд Хореса», — пробормотал я. — После его попадания остаётся лишь пепел.
А теперь обратил внимание и на остальных, почти сразу уловив суть происходящего. Это был воздушный налёт. Несколько десятков волшебников противника умудрились как-то обойти нашу линию воздушной обороны (может, где-то прятались, пропустив летучих разведчиков?) и налететь на войско, атакуя сверху.
Как я узнал уже позднее, в первую очередь каждый из них сбросил вниз бомбу-артефакт (такой нашу карету и снесло). Размера они были небольшого, чтобы птица сумела унести, а потому слишком уж сильной пробивной мощью не обладали, но нам хватило. Взрывы унесли жизни множества людей, как простых, так и среди знати, сионов и колдунов. Мало кто предполагал, что нас могут обхитрить и переиграть. Не все носили защитные артефакты. Не каждый защитный артефакт выдержал прямое попадание…
Сейчас ситуация начала понемногу исправляться: в воздух летели пули и магические атаки. Часть наших магов обратилась в птиц и теперь вступила в бой с неприятелем, пользуясь поддержкой с земли.
Я стоял, залипнув на происходящее и даже приоткрыл рот. Кажется, сработал эффект удара, вызвав у меня кратковременную дезориентацию.
— Верс! — раздался громкий голос какого-то мужчины. Даже слишком громкий, видать взрывом его контузило и оглушило. — Я тебе, сука, говорю!
В первый раз я был в полной уверенности, что обращались к кому-то ещё. Во второй начал что-то подозревать. Но когда заметил, как на меня с решительным видом надвигался чей-то силуэт, полноценно осознал: слова были обращены ко мне.
Его крепкая рука ухватила меня за воротник, едва не подкинув в воздух. На поцарапанной шее мужчины болтался антимагический амулет — причина его уверенности в собственных силах.
— Ты глухой что ли, ублюдок⁈ — громко крикнул он. И было с чего. Моя одежда, пусть и была дорогой, да с намёком на знатное происхождение, точно также, как и самая простая форма, несла свою роль: показывала, что я волшебник, а не, например, слуга или командир.
— Руку убрал, пока я её не проткнул, — ответил ему, вытащив острый нож, которым кольнул его запястье.
Мужчина прищурился, посмотрел в мои глаза, потом на руки, которые совершенно не дрожали и готовились в любую секунду вонзить ему в запястье десяток сантиметров крепкой стали.
Удар сердца. Ещё один. Вокруг нас раздавались взрывы и крики, но мы продолжали негласную дуэль взглядов. И вот, меня осторожно опустили на землю.
— Капитан Болмуз Прас, четвёртая общевойсковая дивизия генерала Рориана Винзора, — представился он. — Доложиться по званию!
— Кирин Анс-Моргрим, волшебник. Назначен личным стражем архонта Монхарба, Силаны Плейфан, сэр, — ответил я, невольно вытянувшись. Было в этом мужчине что-то, что само собой поднимало дисциплину.
— Согласно распоряжению императора, — прищурился капитан, — в чрезвычайных ситуациях, вышестоящий офицер имеет приоритетное право управления магами и его слово значит более слова аристократа, вне зависимости от его собственного титула. Я приказываю поддержать наши войска в небе, — ткнул он пальцем. — Исполнять, волшебник Кирин Анс-Моргрим!
В голове сразу пронеслось множество мыслей. Первой было отказать, сославшись на распоряжение принца. Но ведь Финнелон и сам, когда до него всё это дойдёт (а в случае, если я попытаюсь соскочить, суть происшествия ТОЧНО до него дойдёт), мог сказать нечто вроде: «Я не приказывал тебе денно и нощно сидеть рядом с архонтом, а только присматривать». И каков будет итог? Неприятный… Мог я сказать и нечто вроде: «Не имею нужной формы для полёта, ветром тоже не владею». Вариант? Да. Меня точно оставят на земле, так что буду постреливаться «каплями», да поддерживать водный барьер от ответных атак, но ведь потом есть риск, что правда всплывёт наружу… Эдак я под трибунал попаду…
Сплюнув и не дав себе времени прохлаждаться, успев только буркнуть: «Присмотрите за девчонкой, сэр», прямо на глазах Праса обратился вороном и взлетел вверх. В свалку воздушного боя.
Плюсом броситься в небо был хотя бы тот факт, что во время смены формы я исцелился от всех своих травм. Ну-у-у… как «исцелился»? Скорее оставил их на прежнем теле, сменив его на новое, здоровое. Но разве это так уж и плохо?
Долго над этим, однако, я не думал. Не то время и не то место. Любой пропущенный удар может стать последним.
В воздухе царил хаос и летали сотни, тысячи, если не больше, самых разных вспышек, снарядов, потоков волшебства и воздушных волн. Кто-то создавал волны пламени, кто-то беспрерывно бил молниями, какой-то маг в облике аиста создал дождь, но ошибся, когда замер, за что тут же был убит пулей с земли.
Воздух рядом со мной пронзила молния, чудом не зацепив тело, за спиной что-то пролетело, самым краем задев перья (пуля?), а впереди, чуть ли не прямо перед глазами, крупный орёл вцепился в маленького жаворонка, лапами ломая ему кости. И кто, спрашивается, на чьей стороне⁈
Благо, что я припомнил Костона — его формой был жаворонок, следовательно, в кашмирских школах учат обращению в него. Получается, врагом являлся орёл… Ух, надеюсь, что я прав!
Я решил сосредоточиться на ком-то одном, а не изображать мельницу, пытаясь зацепить вообще всех. Бессмысленно
