К примеру, на охоте Гвинейра могла бы вызвать всеобщее восхищение, потому что преследовала лису куда быстрее и успешнее остальных охотников. Но это, похоже, вызывало у мужчин так же мало расположения, как и ее умелое обращение с пастушьими собаками. Конечно же, мужчины хвалили ее, но взгляд у них при этом был скорее неодобрительный, и на вечернем балу они приглашали на танец других юных дам.
Однако такое отсутствие интереса вполне могло быть связано и с небольшим приданым Гвинейры. Впрочем, девушка и не питала иллюзий — жениху последней из трех дочерей не стоило рассчитывать на крупную сумму. Тем более что брат Гвинейры тоже пока что сидел на шее у отца. Джон Генри учился в Лондоне. Гвинейре оставалось лишь задаваться вопросом, чему именно. Пока Джон жил в поместье Силкхэмов, науки давались ему еще хуже, чем младшей сестре, а счета, которые он присылал из Лондона, были слишком большими, чтобы речь могла идти только о покупке учебников. Отец всегда беспрекословно оплачивал их и в лучшем случае бормотал себе под нос что-то вроде «жизнь еще заставит его взяться за ум», однако Гвинейра прекрасно понимала, что брат проматывает ее приданое.
И все же девушка не очень беспокоилась по поводу своего будущего. Сейчас ей жилось неплохо, а энергичная леди Силкхэм когда-нибудь обязательно найдет супруга и для младшей дочери. Уже сейчас, когда Силкхэмы устраивали приемы, круг их гостей ограничивался лишь знакомыми семейными парами, у которых совершенно случайно были неженатые сыновья подходящего возраста. Порой родители даже приводили молодых людей с собой, но гораздо чаще являлись одни, а еще чаще на чай заглядывали лишь дамы. Такие вечера Гвинейра особенно ненавидела, поскольку ей приходилось демонстрировать перед гостьями свои умения хозяйки. Под их пристальными взглядами она должна была искусно сервировать стол и разливать чай. При этом Гвинейра однажды облила кипятком леди Бронсуорт. А все потому, что именно в ту секунду, когда девушка пыталась управиться с чайником, мать, и глазом не моргнув, соврала, что пирог к чаю пекла сама Гвинейра.
После чаепития нужно было браться за вышивку, причем леди Силкхэм на всякий случай подсовывала Гвинейре свою собственную, почти законченную работу, выполненную в технике пти-пуан[4], а сама заводила с гостьей беседу о последней книге мистера Бельвер-Литтона[5]. На Гвинейру подобная литература действовала лучше любого снотворного; ей еще ни разу не удалось дочитать хотя бы одну из этих огромных книг до конца. И все же девушка знала пару выражений, таких как «весьма поучительно» и «впечатляющая экспрессивность», которых ей вполне хватало, чтобы раз за разом отвечать на вопросы о том, понравилось ли ей чье-то очередное творение.
Помимо этого дамы, конечно же, говорили о сестрах Гвинейры и их замечательных мужьях, выражая надежду, что Гвинейра в скором времени сделает такую же хорошую партию. Сама же Гвинейра с трудом могла сказать, хотелось ей этого или нет. Их зятья казались ужасно скучными, а муж Дианы и вовсе годился ей в отцы. Ходили слухи, что именно из-за этого Бог не благословил эту пару детьми, хотя Гвинейра не очень-то понимала, какая тут связь. Впрочем, старых баранов-производителей тоже выбраковывали... Девушка захихикала, представив чопорного мужа Дианы Джефри в одном ряду с бараном Цезарем, которого ее отцу пришлось с сожалением исключить из числа своих лучших производителей.
А супруг Ларисы Джулиус! Он был наследником одной из благороднейших семей Англии, но выглядел ужасающе серым и бескровным. Гвинейра припомнила, как после первого знакомства с ним отец пробормотал себе под нос что-то об «инцесте». И все же у Джулиуса и Ларисы уже родился сын, который, правда, походил скорее на призрака, чем на нормального ребенка. Нет, это были не те мужчины, о которых втайне мечтала Гвинейра. Может, в колониях женихи были получше?
Этот Джеральд Уорден из Новой Зеландии показался Гвиней-ре вполне энергичным мужчиной, хоть и слишком старым для такой юной девушки, как она. И все же он разбирался в лошадях и не пытался помочь ей взобраться в седло. Наверное, в Новой Зеландии вовсе не считалось чем-то неприличным, если девушка ездила в мужском седле. Порой Гвинейра мечтала, читая какой-нибудь дешевый романчик из тех, что ей приносила служанка. Как чудесно было бы проехаться наперегонки с одним из подтянутых американских ковбоев! Или с замиранием сердца следить, как он проверяет оружие перед очередной пистолетной дуэлью. Да и женщины там, на Диком Западе, нередко хватались за оружие! Гвинейра же, выбирая между прекрасным розарием Дианы и окруженной индейцами крепостью, не раздумывая ни секунды, предпочла бы второе.
Однако сейчас девушка пыталась втиснуть себя в корсет и зашнуровать его еще туже, чем тот, что был на ней утром. Гвинейра ненавидела эту пытку, но, посмотрев на себя в зеркало, улыбнулась. Талию девушки можно было назвать осиной. Ни одна из ее сестер не была такой стройной. А шелковое платье небесно-голубого цвета как нельзя лучше подходило Гвинейре. Оно придавало синим глазам девушки особый блеск и прекрасно оттеняло огненно-рыжий цвет ее волос. Как жаль, что Гвинейре приходилось закалывать эту красоту. И сколько работы для бедной горничной, которая уже стояла наготове с расческами и шпильками в руках! Волосы Гвинейры были кудрявыми от природы, а в условиях влажного климата Уэльса они вились еще сильнее, поэтому уложить эту копну локонов в аккуратную прическу было не так-то просто. Гвинейре зачастую приходилось сидеть на стуле по нескольку часов, пока горничная в конце концов полностью справлялась со своей задачей. А сидеть смирно для этой девушки было одной из самых больших мук.
Вздохнув, Гвинейра опустилась на стул перед туалетным столиком и приготовилась по меньшей мере полчаса томиться от скуки. Но затем взгляд девушки упал на тонкую книжечку, которую кто-то положил рядом со щетками и гребнями. «В руках краснокожего» было написано на ее обложке.
— Я подумала, что так миледи будет легче скоротать время, — сказала горничная и улыбнулась отражению Гвинейры. — Но эта книга очень жуткая! Мы с Софи полночи не могли уснуть после того, как прочитали друг другу несколько глав!
Однако рука Гвинейры уже потянулась к роману. Напугать ее было непросто.
Джеральд Уорден тем временем скучал в гостиной. Мужчины решили выпить по рюмке перед ужином. Лорд Силкхэм только что представил Уордену своего зятя Джефри Ридлуорта. Лорд Ридлуорт, объяснил он гостю, служил в Индии, был удостоен множества наград и два года назад вернулся обратно в Англию. Диана Силкхэм была его второй женой. Первая умерла в Индии. Уорден не решился спросить, от чего, но не думал, что причиной смерти женщины стала малярия или укус ядовитой змеи. Это бы значило, что она была куда более подвижной и энергичной, чем супруг, который все время службы в Индии, похоже, провел исключительно в местах расквартирования. О стране он мог сказать лишь то, что там было очень шумно и грязно. Местных жителей он считал преступным сбродом, особенно магараджей[6], а за городом было полно тигров и змей.
