– Зачем?
– Зачем-зачем, – сварливо произнес Крутиков. – Эксперимент научный! Проверить, как в космосе регенерация происходит. Отрастут ли хвосты обратно!
– А на земле отрастают?
– Ну да! Длиннее даже отрастают, тритону только в кайф. Так эти, с позволения сказать «зеленые», пикет прямо на космодроме зафигачили! Нельзя, блин, видите ли, мучать тритонов! На космодром закрытый пролезли, дикари!.. Ради тритонов!..
– Анатолий Сергеевич, тут не о тритонах речь. И не о мышах. О контрабанде редкими видами!
– Карман шире! – Крутиков держался по-хозяйски нагло. – И не то обо мне сочинят. У нас с «зелеными» давняя неприязнь. Они же все на голову больные.
– А вот Василий Иванович – их пылкий сторонник, – указал Любимов на Рогова.
– Особенно по свиной секции, – уточнил Василий.
При упоминании «свиной секции» Крутиков едва заметно напрягся, но так, не больше чем на полмикрона:
– Не знал. Мои соболезнования. Но нельзя же до крайности все доводить! Что плохого, когда в доме животные? Они только доброте людей учат. Доброте и ответственности. Вот один бизнесмен тайскую черепаху купил – так отдельную комнату ей на даче выстроил. С фонтаном, с пещерами… Отдельную комнату! Все бы так к детям своим относились! А ваши… серо-буро-зеленые рынок требуют закрыть, жалобы пишут, митинги устраивают. Откуда им известно, где жирафу приятнее – в Африке или в зоопарке? Они же не жирафы, чтоб судить…
– Одно, Анатолий Сергеевич, плохо… – вкрадчиво начал Любимов, глядя в окно, на торговые ряды.
– Что же? – насторожился Крутиков.
Жора резко обернулся и навис над начальственным столом:
– То, что мы из-за твоих остолопов ботинки снашиваем и время теряем.
Тема ботинок в связи со стремительным возвращением зимы была для Жоры крайне актуальна.
– Не понял? – Крутиков немного растерялся.
– Чего ж тут непонятного, – пошел в атаку Жора. – Отдай ты их нам, раз уж прокололись, и торгуй своими мышами, которые доброте учат. Мне в принципе все равно. А себе новых подручных найдешь.
Крутиков на секунду растерялся. Но быстро пришел в себя:
– Ничем не могу помочь.
– Жаль, – вздохнул Любимов. – Вынуждаешь тобой заняться.
– Если дадут, – с вызовом привстал директор. – Ты ведь не начальник Главка и не прокурор города.
– Я их сын внебрачный, – доверительным шепотом сообщил Жора, вновь нависая над столом и глядя Крутикову прямо в глаза.
Директор взгляд выдержал и встал, давая понять, что разговор окончен.
– Товарищ директор, – спросил вдруг Рогов. – А поросят чем кормят?
«Как-то они упорно съезжают на поросячью тему… – Насторожился Крутиков, но тут же успокоил себя: – Знать-то они никак не могут…»
– Комбикормом…
* * *
На птичий рынок начальник отдела штаба Главка Сергей Аркадьевич Егоров заявился с обеими болонками – с Мусей и Пусей. Не слишком, конечно, удобно: на рынке толпа, как бы собачек не подавили – на птичек они гавкают, от овчарок шарахаются…
Но что делать – жених-то им нужен, а не Сергею Аркадьевичу. Как без них выбирать?
– Продаете? – оценивающе покосился на болонок кургузый торговец собаками.
– Дурак я, что ли? – нахмурился Егоров.
– А что интересует?
– Кобель хороший.
– Какой породы? – деловито поинтересовался кургузый.
Егоров глянул на него как на идиота:
– Собака Баскервилей!.. Что, не видишь, что ли?
Сергей Аркадьевич кивнул на болонок.
– Я ж не знаю – может, вы не в себе, – невозмутимо протянул кургузый.
Стрельцов задумчиво обмакнул «петровскую» сушку в горячий чай. Рогов бродил вокруг, как кот вокруг дуба, и эмоционально размахивал руками:
– Не переживай, Гриша, легенду мы тебе сочиним – Мотыль носа не подточит.
– Я только не понял, почему мне? – сокрушался Стрельцов. – Больше некому легенду сочинить?
– У тебя внешность что надо, внушает доверие. Актерский талант незаурядный. Выдержка – дай Бог каждому, – эмоционально льстил Вася. – Мы с Жорой засветились уже на рынке…
– Гриш, ты ж кубанский казак, – с иронией добавил Любимов. – Дитя природы. Животных любишь.
– Лошадей, – уточнил Стрельцов. – А тех, что размером поменьше…
Гриша поморщился.
– К сожалению, лошадьми там не торгуют, – развел руками Любимов.
– А где Померанцев? – Стрельцов потянулся за новой сушкой.
– В отпуске с понедельника. В Кировск поехал на лыжах.
– Погода в самый раз… А Плаха когда вернется?
– Не скоро, – отмел альтернативу Рогов. – Ему командировку продлили. Так что, Григорий…
– Так молодого отправьте! – взмолился Стрельцов.
– Молодой не потянет. Ты же зубр! – подначивал Любимов.
– Гриш, здесь дело чести, – уговаривал Рогов.
– И сколько стоять?
– А это, Гриша, от тебя зависит. Познакомишься там, узнаешь, что почем, какие расклады…
– И околеешь на холоде, – кивнул Стрельцов. Холода он откровенно не любил.
– Гриш, я тебе на прованском корне такой настойки принесу! Выпьешь – и будто на Лазурном берегу оказался…
– Работу предложат, не отказывайся, – напутствовал Жора.
– Все, уболтали! – сломался Стрельцов. – Легче согласиться, чем вас слушать. Торговать-то чем? У меня нет живности. Таракан один заглянул надысь, так я его сразу…
– За выходные найдем, – обрадовался Рогов. – По друзьям, по знакомым. А в понедельник с утра выйдешь.
Проводив незваных визитеров, директор рынка Крутиков задумчиво прошелся по кабинету. Остановился у карикатуры на Дарвина. Лицо у великого ученого было человеческое, а руки-ноги – обезьяньими, кривыми и лохматыми.
Сам виноват…
В том, что менты к нему приехали, ничего странного нет. К кому еще в этом городе насчет редких животных…
Про свиней, правда, дважды заговаривали, но это, скорее всего, совпадение.
Совпадение совпадением, но на шею сесть могут.
Надо затаиться, наверное. Подогнать Татаринову заказ и затаиться.
Рынок работает, деньги крутятся.
Директор глянул в окно. Несмотря на мороз, народу полно. Какой-то знакомый толстяк с болонками на руках… Ага, это же…
Крутиков быстро накинул дубленку и двинул на улицу.
– Для следственного эксперимента?! – задохнулась от возмущения теща, – Нашего Бореньку для следственного эксперимента?! Да он… Да ты… Да вы там… Да он сдохнет от вашего эксперимента, да… Поросюшечка маленькая несчастненькая, да что же они с тобой сделать хотят, изверги…
