ей, надеюсь, успокаивающим голосом. — Я знаю, у тебя был действительно плохой день. Но теперь ты в безопасности. Мы позаботимся о тебе. Хорошо? — Я поворачиваюсь и беру коробку с подгузниками, которую Сай купил ранее. На всех них спереди напечатаны животные. — Какой из них ты хочешь? — Я поднимаю их, чтобы она увидела. — Лев или коала?
Ками ревет.
— Значит будет лев. — Я откладываю его в сторону, а затем открываю язычки на ее грязном подгузнике, осторожно сдвигая его вниз. Когда я заглядываю внутрь, я замираю. Паника пронзает меня.
О нет.
— Себ, — зову я, мой голос дрожит. — Подойди сюда на секунду.
— Одну минуту, — бормочет он из своей спальни.
— Сейчас же. Я думаю, что с Ками что-то не так.
ГЛАВА 6
ДЖЕК
Себ вылетает из своей комнаты и подходит, чтобы заглянуть мне через плечо. Я показываю ему подгузник.
— Так же не должно быть, правда?
Какашки Ками зеленые. Сегодня утром они был нормального цвета. Я не понимаю. Девочка у нас меньше суток, а мы уже довели ее до болезни. Это из-за чего-то, чем мы ее накормили?
Пока мы изучаем ее, Ками начинает кричать еще громче, ее кулаки летают в воздухе.
Себастьян резко кивает.
— Я бы сказал, что да. — Он выпрямляется и тянется за телефоном. — Я вызову врача.
— Сейчас середина ночи, — напоминаю я ему, хватая салфетки и вытирая Ками, как нас учила Бет. — Шшш, шшш. Все в порядке, детка. Я знаю, что тебе плохо. Скоро ты почувствуешь себя лучше. — Я пытаюсь погладить ее крошечную ступню. Ее нижняя губа дрожит, когда она всхлипывает. Блять. Почему мы так плохи в этом?
— Я отвезу ее в отделение неотложной помощи, — заявляет Себ.
Я закрепляю ленты на новом подгузнике Ками.
— Нельзя. Как ты думаешь, что они сделают, когда узнают, что тебя нет в ее свидетельстве о рождении? Или что ты не знаешь историю ее болезней?
Он ругается. Я беру Ками на руки, пытаясь покачать ее, как это делала Бет. Ее лицо ярко-красное, когда она ревет.
— Господи. — Я касаюсь ее щеки. — Она так много плачет. Как ты думаешь, ей больно?
Себ бледнеет.
— Позови Бетани. Скажи ей, чтобы она вернулась. Она и раньше ухаживала за младенцами, она знает, что делать.
Я киваю.
— Точно. Да. Сейчас. — Я целую Ками, а затем осторожно опускаю ее в автокресло, хватаю ключи и выбегаю из квартиры.
Я чувствую себя абсолютным идиотом, когда стучу в дверь Бет. В коридоре темно и тихо, все остальные жильцы, очевидно, уже легли спать.
— Бет? — тихо зову я, стуча сильнее. — Ты там? Это снова я. — Я вздрагиваю.
Слышны какие-то низкие шаркающие звуки.
— Тьфу. Дерьмо. Иду! — кричит она хриплым голосом. Я слышу легкие шаги, когда она отходит от кровати, а затем щелчок замка. Моя небольшая заготовленная речь замирает на губах, как только открывается дверь.
Боже, Бет выглядит восхитительно. Ее рыжие кудри разметались вокруг лица, на ней пижамные штаны с вишневым принтом и белая майка. Без лифчика. Я заставляю себя не опускать взгляд ниже ее лица, но не могу не заметить, как тонкая эластичная ткань облегает мягкий изгиб ее декольте.
Нормальные люди разозлились бы, если бы их разбудили посреди ночи, но Бет просто улыбается, прислонившись к двери.
— Привет. Приятно видеть тебя здесь. — Она подавляет зевок.
— Извини, что мы продолжаем встречаться вот так, — говорю я. — Но Ками больна.
Она хмурится, внезапно выглядя более настороженной.
— Неужели? Она казалась в порядке, когда я уходила. Что с ней не так?
— Ее какашки зеленые. И она не перестает плакать.
Ее плечи расслабляются.
— О, дорогой, это из-за смеси. Вы сменили бренд, он переваривается по-другому. Вот и все. — Она трет глаза. Ранее на ней была косметика, и теперь, когда ее лицо чисто вымыто, я вижу слабое сверкание веснушек на ее носу. Ее брови и ресницы практически прозрачны, а губы бледно-розовые.
Она великолепна.
Сверху доносится приглушенный вопль, и мы оба поднимаем глаза к потолку. Бет улыбается.
— Похоже, она несчастна, — говорит она. — Может быть, пришло время еще раз покормить ее, если она так много плачет.
Я стону, думая об ошибках, ожидающих меня. Это слишком. Я никак не смогу исправить их к завтрашнему утру, если мне придется всю ночь переживать из-за Ками.
— Слушай, — говорю я, чувствуя себя ужасно. — Сколько ты берешь за ночь работы? Я утрою сумму, если ты просто поднимешься наверх и присмотришь за ней сегодня вечером. У нас нет комнаты для гостей, но наш диван очень удобный. Я просто… — Я вздыхаю. — Мне очень нужно поработать.
Она мило улыбается.
— Все в порядке. Я помогу. Тебе не нужно мне платить.
— Конечно, мы заплатим тебе…
Она качает головой.
— Ты явно ошеломлен, а я твоя соседка. Я не против тебе помочь. И я думаю, что мне бы очень хотелось когда-нибудь попросить вас об ответном одолжении. — Она хватает свой телефон и надевает тапочки. На них маленькие заячьи ушки. Это очаровательно. — Может быть, когда выйдет следующий сезон «Острова любви»[6], я смогу прийти и посмотреть его по вашему огромному широкоэкранному телевизору или что-то в этом роде.
— Бет, если ты поможешь нам с этим ребенком, ты сможешь пользоваться нашим телевизором, когда захочешь.
Ее глаза сверкают.
— Ты же знаешь, что «Остров любви» показывают шесть раз в неделю? Два месяца подряд?
— Мне все равно, — честно говорю я.
Она слегка улыбается мне, запирая за собой дверь.
— Пошли.
Когда мы возвращаемся в комнату, Бет быстро разогревает бутылочку и начинает кормить Ками. Малышка замолкает, как только берет в рот соску и с удовольствием начинает пить, ее большие карие глаза оглядывают комнату. Она воплощение здоровья, а я чувствую себя полным идиотом. Я оставляю Бет тихо ворковать с ней и направляюсь в прачечную, чтобы найти чистое постельное белье.
ГЛАВА 7
БЕТ
Ками очень хорошо выпивает свою бутылочку, а затем ее лицо становистя расслабленным, каким бывает у детей после того, как они только что поели, поэтому я укладываю ее обратно в переноску и укачиваю, пока ее веки закрываются. Мне так жаль ее. Просто смешно, что ей пришлось провести в этой штуке весь день, а теперь она спит в ней и ночью. Неудивительно, что бедняжка такая ворчливая.
Хотя я думаю, что это автокресло — наименьшая из ее проблем.
Я смотрю, как Ками ерзает во сне, сжимая свои маленькие ручки, и у меня болит сердце.
Ее мама только что бросила ее.
