лестницами. Самое любопытное в этой конструкции – это замечательный, умный, тонкий расчет в создании всякого рода препятствий для осаждающих. Мы не знаем, где именно проходили первые стены Константинополя, построенные Константином и разрушенные землетрясением: их пояс был уже и обходил, по-видимому, лишь две трети позднейшего города. Энергичным усилиям одного префекта столица была обязана этою громадною бронею: землетрясения валили эти стены, их разбивали варвары, но они оставались неприступны. В них издревле был только один слабый пункт – в северо-западном углу, где стена поворачивала направо, вниз, к Золотому Рогу. Воитель Востока Ираклий, покидая часто столицу, обложенную варварами, вывел от этого угла новую стену, обведя её кругом Влахернского предместья; другой воин – император Лев Армянин выставил впереди этой ограды новую на сто метров, и казалось – больше ничего придумать было нельзя для укрепления столицы. Но слабый пункт оставался, потому что его делали таким условия местности. Через него проник, – правда, не без измены, – Юстиниан Ринотмет (урезанный), и через него прошли после в город отряды Магомета II. Так много значит выбор места для крепости самой ограды. Войдём в первые ворота, по правую сторону Семибашенного замка. По обе стороны моста на арках, к ним ведущего, разместились здесь, в тени густых дерев, две кофейни; войдя в ворота, нам надо повернуть по улице, проложенной между холмов, и лезть в гору. Если и теперь здесь так тесно, что с трудом проходит стадо овец и домики лепятся один над другим, то каково было ворвавшемуся отряду во время процветания города! Части города ближайшие к стенам включали в себя лагеря и казармы; войска, бившиеся на стенах, отстаивали прежде всего своё имущество, своих жён и детей.
Как красивы стены и башни, если идёшь после полудня от Семибашенных ворот вверх, на север, имея стену по правой стороне! Ярко освещена южная сторона четырёхугольных башен; они отбрасывают от себя глубокую тень на соседнюю стену. Местами тёсанные на диво блоки блестят золотистым отблеском или приняли глубокие ван-диковские тона. Башня треснула сверху донизу, быть может, во время землетрясений V века; излучистая линия трещины, с течением веков, расширилась, но башня стоит крепко. Местами стены поросли богатой растительностью, и в мусоре руин растут громадные деревья, охватившие тёмною листвою и башню, и стены, и крылья рва, в котором разведены огороды. Часть стен от Семибашенного замка до Селиврийских ворот отлично сохранилась: надписи называют башни Иоанна Палеолога, Константина Багрянородного, Мануила Вриенния. Кипарисовые рощи в левой стороне от дороги выросли над колоссальными кладбищами армян, греков и мусульман. Далее – ворота Селиврийские, с двумя изящными, даже в своём полуразрушенном виде башнями, из-за которых видны кипарисы и стройный минарет. За этими воротами, на четверть часа ходьбы, есть древняя церковь во имя Св. Андрея (мученика при императоре Константине Копрониме), теперь мечеть Ходжи-Мустафа-паша.
На углах улиц поставлены колонны, капители. Маленькая, но стройная церковь напоминает Московский Чудов монастырь; колонны из зелёного мрамора, с прелестными капителями. Во дворе резной киоск полускрывает одну из оригинальных древностей Стамбула: древний, совершенно иссохший ствол кипариса с висящую на нём железною цепью. Рассказывают, что прежде, в доброе старое время чудес, эта цепь выдавала суду должников, лживо отрицавших долг. Стоило привести должника под цепь – и если она поднималась, то значит он уплатил, а если опускалась, то остаётся должен. Легенда ничего не говорит о том, как поднималась цепь, оставаясь неподвижной. Очевидно, легенда эта основана на простом недоразумении мусульман, нашедших эту цепь на дереве и знавших лишь, что самая церковь находилась в местности, носившей в древности имя Кенролофа и образующей род хребта с двумя покатостями (к морскому берегу и внутрь, к долине речки – древнего Лика). Чрезвычайно трудная задача обойти все мечети и отыскать в них или самые памятники древности, или места древних церквей. Эта задача оказалась не по силам даже исследователям.
Городские стены. Ворота Мевлеви-Капу
Мечеть Кахрие-Джами. Мозаики наружного притвора. Рождество Христово
Прямой путь отсюда ведёт, кстати, к следующим воротам, Мевлане-Капу, – древние Меландийские ворота, названные так потому, что дорога через них вела в деревню этого имени. Башни ворот и стены кругом сильно пострадали во время осады турками. Дальше идешь к воротам Пушечным или Топ-Капу, находящиеся на расстоянии четверти часа ходьбы, и здесь память о знаменитой последней осаде ещё живее охватывает вас, – разрушение всё яснее говорит вам о падении Византии. Знаменитые ворота Топ-Капу названы так потому, что Магомет II громил их из громадной пушки, специально отлитой одним ренегатом, и известны тем, что около них, по свидетельству византийских хроникёров, пал, сражаясь впереди устоявшего до конца отряда, последний византийский император. Ворота представляют крайне разрушенный вид. Но это разрушение так свежо, как-будто оно случилось всего лишь несколько лет тому назад, а не четыре столетия; между тем, руины на север от ворот поросли уже громадными деревьями. Если смотреть на стены с внешней стороны, всюду видишь глубокие бреши, а местами стена совсем перерезана и сбита до основания.
Мы остановились у знаменитых исторических ворот Топ-Капу. Войдём внутрь этих ворот. Пыльная улица идёт там, совсем укрытая высокой стеною – вторым поясом, который отлично сохранился, хотя его башни до половины сбиты. Стоя в тени у стены, видишь в обе стороны чудную перспективу этой улицы, на несколько вёрст расходящейся по обе стороны вниз. Ворота Топ-Капу стоят на самом высоком пункте константинопольских стен и служили главной мишенью для орудий Магомета. В древности ворота именовались по церкви св. Романа, основанной, по преданию, ещё императрицей Еленой. От этой церкви и многих других, здесь бывших, нет и следов, но в новой греческой церкви св. Николая, у ворот, можно видеть множество остатков византийской и даже древнехристианской эпохи. Не любопытно ли, что окрест ворот доселе держится ещё население почти исключительно греко-армянское и, кроме греческой церкви, есть и армянская, тоже во имя св. Николая? И чем иным объяснить, кроме преданий, то, что христианское население – а в Стамбуле, следовательно, и торговое – продолжает жить здесь, отрезанное от центра своей деятельности? Правда. К воротам Топ-Капу шла раньше конно-железная дорога, но избави Бог было летом предпринимать по ней поездку через весь Стамбул! По узенькой, бесконечно длинной улице, обставленной жёлтыми, коричневыми и кроваво-красного цвета бараками, на двух чахлых лошадёнках тащилась эта конка от моста Галаты до ворот два часа, т.е. ровно столько, чтобы если и не свариться совсем
