большие надежды.
– Ну так и не зря. Всего-то и нужно было, что выждать неделю! Уверен, к следующим выходным Рита угомонилась бы – и вы бы встретились с детьми.
– Уверен? А если бы нет? Ты можешь давать такие гарантии?
– Я не думал, что это настолько важно, – признал Григорий.
– Сам по себе этот случай, эти встречи в выходные? Нет, это вообще не важно. Скажу честно, мне это сейчас не слишком интересно. Пока дети маленькие, в них нет ничего по-настоящему значимого или хотя бы увлекательного. Тут скорее дело принципа. Ты должен уяснить: твоя задача – брать трубку. Всегда. Не важно, по какому поводу я звоню, ты должен отвечать. Это понятно?
Гнев поднялся в груди горячей волной. Григорию многое хотелось сказать – преимущественно о том, куда кое-кто может засунуть свои приказы. Однако ничем хорошим это не закончилось бы, и правду приходилось глотать, как битое стекло. Григорий прекрасно знал, что встреча проходит тихо и мирно, пока он не выпендривается. Лишнее слово, лишняя фраза – и охранники Дубровина перестанут казаться скучающими и сонными. Настю отсюда выгнали не только потому, что ей не следовало слышать этот разговор. Свидетели Дубровину действительно не нужны.
– Понятно, – холодно произнес Григорий. Жаль, что изображать из себя гордого и непобежденного без штанов было затруднительно.
– Хорошо, что ты по-прежнему обучаем. Далее, Рита. От нее я, как уже сказал, ничего не жду да и тебе не советую. Но при этом игнорировать ее выходки нельзя. Мне известно о том, что она недавно устроила.
– Вызов охраны? Да ну, это же мелочи… Осталась одна, испугалась…
– Пока мелочи, – согласился Дубровин. – Но нужно следить за тем, чтобы такие мелочи не превратились в прогрессирующий психоз.
– Рите кажется, что за ней кто-то следит. Это не может оказаться один из ваших?
– Мои люди действительно следят за ней – но уже давно. Она никогда их не замечала и не заметит в дальнейшем. Именно благодаря им я знаю, что никто больше ее не преследует, это лишь ее больные фантазии. Наблюдай за ней, Гриша. Я не хочу, чтобы она стала угрозой для моих внуков.
– Не станет.
– Рад это слышать. Потому что если ты снова заставишь меня напрячься, я начну с того, что познакомлю Риту с той девушкой, которая нас только что покинула. Если и этого окажется недостаточно, мне придется предпринять дополнительные меры. Ты не хочешь знать какие.
– Не хочу и, надеюсь, не узнаю.
– Вот и я на это надеюсь. Отдыхай.
Григорий не двигался, наблюдая, как Дубровин неспешно поднимается с кресла и идет к выходу. Вроде как ничего не случилось, это было примитивное запугивание, и все же… Могло закончиться по-другому. И закончится в любой момент, если этому деду еще что-нибудь в голову взбредет.
Все ведь должно было завершиться, еще недавно Григорий был уверен, что избавился от влияния тестя… хотя бы отчасти. Наивно… Возраст может повлиять на Илью Дубровина, но беспомощным не сделает никогда.
Григорий обессиленно откинулся на мятые отельные простыни. Разглядывая трещину на потолке, он прикидывал, как Дубровин сможет его использовать. Вариантов подбиралось удручающе много. От этого не слишком приятного занятия его отвлек звонок телефона, на экране появилось фото Риты. Жена не была виновата в том, что сегодня произошло, – и все равно безумно раздражала…
Об этом должен был знать только Григорий. Когда он ответил, его голос звучал бодро и дружелюбно. Голос мужа, который скучал по жене, а не мужчины, из постели которого вышвырнули любовницу.
– Привет, солнышко, как ты? Я уже в пути, дома буду сегодня, говорю тебе, просто дорога сложная, задержался… Но я вот-вот приеду – и все у нас будет хорошо.
6. Музыка
Только в музыке Костя был уверен до конца. В себе нет, в окружающих – тоже, даже в Женьке на девяносто девять процентов. А музыка была цельной и настоящей, она никогда не подводила. Звук как будто проходил через тело Кости, наполняя его энергией. В такие моменты легко было чувствовать себя по-настоящему живым. Костя никому не взялся бы объяснять такое, потому что незамедлительно получил бы в лоб предсказуемый вопрос: «А что, в другое время ты чувствуешь себя мертвым? К психологу, срочно!» Нет уж, спасибо. Ему достаточно было самому знать, что для него важно.
Именно поэтому Костя ввязался в конкурс: чтобы сделать музыку частью своей жизни, получить возможность заниматься ею профессионально и постоянно. Слава как таковая его не прельщала, тяготила даже. Он терпеть не мог, когда на него пялятся, когда задают ему странные вопросы… любые вопросы, если уж на то пошло. Но он готов был все это вытерпеть.
Для следующего номера наставник подобрал ему песню The Winner Takes It All группы ABBA. До конкурса Костя не знал о существовании такой песни – или такой группы. Но ему нравились ноты, бросавшие вызов, позволявшие показать голос. Так что репетиции его даже развлекали, но платить за них приходилось вынужденным общением. Костя старался, сдерживался, и окружающие наверняка представляли его совсем не таким человеком, каким он был на самом деле. Он к этому привык… почти. Порой ему задавали вопросы, способные выбить его из колеи.
Сегодня такой вопрос прилетел от одного из ассистентов продюсера – или редактора, Костя так и не разобрался. Такие ассистенты в любом случае выглядели одинаково: парни и девушки лет двадцати в джинсах, майках и кепках, вечно замотанные, нервные, говорящие одновременно с окружающими и в смартфон. Их постоянно окружали незримые облака суеты и нервозности. Обычно Костя старательно держался от них в стороне, а тут не смог, потому что очередная ассистентка искала именно его.
– Ты ж у нас мальчик-сирота? – поинтересовалась она, гоняя во рту изжеванную резинку.
– Оба определения оспорить сложно, – сухо отозвался Костя.
– Чего?.. Слушай, не выпендривайся, я слабо представляю, какие у меня сутки без сна пошли! А тут еще юмористы кругом… Отвечай кратко и по делу. Ты своих родителей знаешь?
– Я знал мать, она умерла.
– Это была твоя биологическая мать?
– Нет. Своих биологических родителей я никогда не знал – и мне на них плевать.
Костя терпеть не мог вспоминать об этом. Да он обычно и не вспоминал, сразу посылал спросившего в предсказуемом направлении. Но ассистентку послать было нельзя, Костя и сам понимал, что в нынешнем конкурсе у него серьезные шансы на победу. Глупо будет лишиться этого, нахамив кому-то из персонала.
– Плевать не надо, желательно бы узнать, – рассудила девица. – Есть наводки на них?
– Нет. Я был усыновлен
