– Мне пора, – он открыл дверь библиотеки и дождался, пока я выйду вслед за ним.
4
Я хотела еще появиться на поминках у Бетси. Меня приглашали, и к тому же там можно выяснить побольше об усыновлении Бобби. Узнав о себе такое, он наверняка очень переживал. Может быть, так сильно, что покончил с собой.
Я позвонила Питеру из машины и сказала, что задерживаюсь.
– Тут кое-кто хочет тебе что-то сказать, – сказал он.
В трубке раздался оглушительный вопль:
– Мама!
– Привет, Исаак. Как дела, малыш?
– Я хочу кушать. Иди быстро домой, хочу мою сисю.
Питер снова взял трубку.
– Это, по-твоему, смешно, да? – сказала я.
– Он доставал меня этим весь день. Когда ты отучишь мальчишку от груди?
– Я пытаюсь. Ты же знаешь, что я пытаюсь. – И я действительно старалась отучить Исаака от груди с тех пор, как в свои полтора года он заявил во весь голос в ресторане: «С этой стороны кончилось. Дай другую, пожалуйста». Но у ребенка явно были совершенно другие планы, в них входило кормление грудью до окончания колледжа. Каждый раз, когда я пыталась дать ему бутылочку, он швырял ее через всю комнату и набрасывался на мою блузку. Девять раз из десяти я сдавалась, только чтобы он перестал орать. Питер считал, что я веду себя слишком мягко, но он-то не знал, какое унижение испытываешь, сидя в самолете рядом с ребенком, который уже научился ходить, но все равно громко требует: «Хочу сисю, дай!»
Хотя еда у Бетси была не так хороша, как у Кацев, бурные эмоции собравшихся с лихвой компенсировали незатейливое угощение. Комнату наводняли люди, которые плакали, смеялись и вспоминали Бобби. Я поздоровалась с теми, кого видела на похоронах, и направилась к Бетси – она сидела на диване в гостиной и, улыбаясь сквозь слезы, слушала рассказ бритоголового мускулистого мужчины.
– И потом я типа говорю: «Я пойду первый», а Бобби мне такой: «Ну, давай». А потом, как я начал орать, он решил, что ни фига, он не будет прокалывать язык, никогда в жизни не проколет, а через два дня смотрю – а он, блин, пошел в реабилитационный. Когда я завязал, мы начали всем рассказывать, что это из-за этого страха, – мужчина высунул язык, показывая большой серебряный гвоздь, – из-за этого Бобби бросил.
Несколько человек, собравшихся вокруг Бетси и бритоголового, охали и смеялись. Я проскользнула между ними и положила руку ей на плечо.
– Привет, – сказала я. – Ты как, держишься?
Она пожала плечами:
– Ну, в общем, да. Здорово, что Энни все это организовала. Я бы не смогла оставаться одна после этих ужасных похорон.
– Я ходила к Кацам, – сказала я. – Кое-что узнала и хотела бы с тобой это обсудить.
– Что такое?
Я обвела взглядом заинтересованные лица компании.
– Где тут можно поговорить наедине?
Бетси провела меня в спальню. Она повалилась на кровать, а я села на край плетеного стула, стараясь не провалиться сквозь рваное сиденье.
Я вкратце рассказала о своем разговоре с Дэвидом. Бетси ошеломленно покачала головой.
– Что ты говоришь? – От удивления брови ее поползли вверх, лоб наморщился. – Усыновили? Бобби усыновили?
– Он не сказал тебе? – Это меня поразило. Бобби не рассказал невесте о главной неожиданности в своей жизни?
Бетси явно растерялась.
– Поверить не могу. Да, вот это новость. Не то, что его усыновили, а то, что он мне не сказал. Я думала, мы друг от друга ничего не скрывали.
– Ты не удивляешься тому, что он приемный ребенок?
Она пожала плечами:
– Вполне похоже на правду. Я к тому, что эта женщина вряд ли могла родить такого чудесного, милого, щедрого парня, как Бобби. – Она шмыгнула носом.
– У вас все было хорошо? – Я старалась подбирать слова как можно аккуратнее. – Я знаю, что вам пришлось нелегко.
– Ты имеешь в виду, когда меня арестовали, да?
Я кивнула.
– Ну, Бобби мне очень помогал все это время. Он всегда был рядом, и мы даже продолжали обсуждать наши свадебные планы, несмотря ни на что. Даже на то, что родители пытались убедить его бросить меня.
– И ты не можешь предположить, почему Бобби решил покончить с собой?
– Нет. И, честно говоря, я ничего не понимаю. Абсолютно. Это вообще на него не похоже. Он не такой человек. Я хочу сказать, что из нас двоих я больше пессимистка. – Она издала горький хриплый смешок, затем вновь расплакалась.
В это мгновение я поняла, что не смогу просто так забыть о смерти Бобби. Называйте это состраданием, неспособностью оставить все, как есть, или банальным старомодным любопытством. Я не успокоюсь, если не узнаю хотя бы, почему Бобби Кац умер и кто в этом виноват, если есть кого винить.
Я села рядом с Бетси и взяла ее за руку.
– Хочешь, я постараюсь в этом разобраться, проведу расследование? У меня есть кое-какой опыт. Может быть, смогу выяснить, что случилось с Бобби.
Она посмотрела на меня с любопытством и сказала:
– Я не против. Ведь полиция, как я понимаю, ничего не делает.
Бетси просияла. Наверное, из-за того, что у нее появился союзник. Хоть кто-то теперь на ее стороне, хоть кто-то попытается разобраться, что произошло с ее любимым.
– Можно мне посмотреть вещи Бобби? Его бумаги, компьютер? Может быть, я смогу понять, что с ним происходило, может, нащупаю причину его беспокойства. Возможно, ему кто-то угрожал.
– Я не против. Копы многое забрали, но ноутбук его оставили. Хочешь посмотреть?
– Это может пригодиться.
Бобби сделал из второй спальни небольшой кабинет. У стены стоял компьютерный стол, а в углу находился шкаф для документов с четырьмя ящиками. Я закрыла дверь, потому что друзья Бобби очень шумели, они начали петь его любимые песни – должно быть, он был фанатом Билли Джоэла, – и принялась обыскивать ящики шкафа. Да, полицейские унесли отсюда порядочно. Я нашла папку с именами всех его клиентов, но содержимое их личных папок отсутствовало. Я отыскала также свое имя и не устояла перед желанием заглянуть в нее, но моя папка тоже оказалась пуста. Они оставили в ящиках всяческие статьи на тему похудания и нововведений в сфере фитнесса, но навряд ли это мне пригодится. Однако меня поразило то, как аккуратно Бобби организовал данные. Этот человек серьезно относился к своей работе и, очевидно, старался быть в курсе всего, что происходит в его профессиональной области.
Я перешла к изучению компьютера, надеясь, что полицейские не стерли информацию с жесткого диска. К счастью, они либо вообще его не тронули, либо сделали себе копию. Я чувствовала себя неловко, просматривая файлы Бобби. Компьютер – очень личная вещь, так же как и ящик с нижним бельем, и даже лучше отражает характер человека. Работая на компьютере, Бобби был так же аккуратен, как и во всем остальном. Все файлы четко рассортированы, каждая папка подразделяется на несколько директорий. В разделе «Работа» я обнаружила список клиентов с телефонами и адресами, распечатала его на струйном принтере, подключенном к ноутбуку. Просмотрела несколько папок подряд, надеясь найти что-нибудь наподобие дневника. Безуспешно. Я уже собиралась открыть папку с заманчивым названием «Переписка», как в моей сумочке раздался звонок.
