Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
он ему как-то не понравился.
— Ты что! — говорю я ему — Такой язык! Такой юмор! Да и глубоко как герой главный описан "Акакий Акакич-то".
— Да-нет — говорит, — Это-то и мне, помню, тоже понравилось. Да только смутило меня привидение в конце. Ну это же детский сад, ну такую галиматью от такого мастодонта, каким его считают, стыдно видеть. То ли дело у Достоевского…
И он начал мне расхваливать Фёдора Михайловича, как де у него и призраки и много чего другого фантастичного, но всё это вписано в реальность и какой де по сравнению с ним Гоголь мистик и фантазёр.
"Что ж, легко возвышать лучших и всех с ними сопоставлять" — подумал я, но не тогда. "Умная мыслЯ приходит опосля" — тоже подумал я, когда нечаянно сопоставил тот его сон с бабушкой и его критику "фантастичных призраков".
Белым воротничкам писателям.
"Союз" меня забраковал,
Мол "твой рассказ совсем уж мал",
"Напишешь коль роман какой,
Тогда, хоть ты и молодой,
Пройдёшь жюри и будешь свой."
А я им мысленно шучу:
"Писать роман я не хочу.
В моих рассказах только суть,
Как в старых картах пункт и путь.
А навигатор не по мне,
Забавней ведь его вдвойне
Ступать ногою по земле…
Мараль сей "притчи" такова:
Коль очи видят суть едва,
То покажи хоть Рай земной -
Слепой останется слепой.
* * *
Они мне говорят: "Балбес!
В твоих текстАх ошибок лес!"
А я им всё шучу в ответ:
"А разве в ваших их и нет?
Вы чистоплотны и белы,
Что бы на вас со стороны
Смотрели, открывая рты.
Но то мечта. И вижу я,
Как много запятых за-зря
Наставили, слог не блюдя.
* * *
Они ещё мне: "Примитив!
Кому такой нужен мотив?
Твои истории про грязь,
В них высоты нет, в них всё мразь…"
* * *
Вот это уже не смешно,
Вам на людей тех всё-равно.
Вот это уже смертный грех,
Когда народ в вас будит смех.
Вот это уже лицемер,
Что видит светлого пример
В цветочках, лодках, облоках,
А на народ отрЯхнут прах.
Нет уж, простите,
Грязь — есть вы.
И вы не живы, вы мертвы.
Вы фарисеи, вы гробы,
Что "так красивы и чисты."
Псих-больной.
Душа лечится подвигами,
А не лекарствами-наркотиками.
Поэтому довирил зря
Злой псих-больной, себя дуря,
Зазнайкам умникам врачам.
Замучил голос в голове,
Злой дьявол властвует в тебе,
Он злая совесть лжепророка,
Желает знать тебя жестоким.
А ты скучаешь по родне,
По маме с папой, по сестре,
Ты хочешь в детство, ко друзьям,
Но ты один, а в ушах гам.
И вот решаешь ты звонить,
Себя избавить чтоб, лишить…
Но ты бежишь и знаешь сам,
Что голос будет врать и там.
А там врачи, как палачи,
Твоё здоровье мучали.
И стал ты вовсе полоум,
Хотя и мог бы жить как врун…
Неудачники.
Вопрос, который не имеет ответа: «общее образование» — это хорошо или плохо? То есть вопрос не про образование, а про то, что оно «общее». Хорошо ли то, что дети и молодые люди из разных сословий и разных понятий, взятых от родителей и близких людей семьи, соединяются в одну так сказать кашу? С одной стороны конечно хорошо и сторона эта кажется значительно больше другой, нехорошей стороны. Хорошо — для душ самодостаточных; хоть в ребёнке и юнце самодостаточной души на сто процентов быть не может, но те, у кого она, эта самодостаточность, близится хотя бы процентам к пятидесяти, — для них хорошо, ибо есть хоть какой-то поручень, за который можно держаться, как в автобусе и смотреть на незнакомые виды в окно, то есть на незнакомых детей и на их непонятные взгляды на жизнь. Но есть и другая часть детей, не то что бы нехорошая, а если продолжить метафору с автобусом, то порой таких детей, да и даже взрослых людей, в иной раз так соблазнит чья-то свобода, что их так и тянет выпрыгнуть в окно, бросив «весь свой тесный автобус, — свой скучный глупый автобус, похожий на клетку. Когда вот где жизнь-то! А не в этом моём замызганном автобусе.» — думает иной завистливый малый.
Зависть это конечно порок, но в их случае он скорее кажется стремлением к развитию. Сложно сказать, из этих ли детей вырастают либералы. В этом рассказе мы попытаемся ответить и на это.
1
И тут же приходит ещё один вопрос, как бы бонусом: для чего мы, русские, заменяем наши русские простые понятные всем нам слова иностранными?
Дело происходило в училище, которое у нас официально называлось Педагогический колледж, — дескать ну америка и америка, только неразвитая, — а так да, надо верить, что америка…
Так вот, история произошла в училище, где обучали на педагогов, — о чём можно было догадаться и по названию… И история эта происходила в одной из групп, в которой учился и я, — вот только это был не я, автор, а другой мальчик, но его я буду изображать от первого лица.
Зовут меня Денис Окрин — ударение на букву «и». Когда я поступил в училище, то почти сразу, да и не «почти», а сразу среди учеников стала сколачиваться компания «элиты»; это было заметно даже на вступительных экзаменах, как самые
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
