— Слушай, если так все хорошо, то зачем вам я?
— Все плохо, сколько можно повторять?! Ситуация выходит из-под контроля! — Машина свернула влево, теперь мы ехали по лесной дороге. — Ладно, твоя взяла! Конечно, большинство играет в чувства, но они так давно вместе, что почти поверили в то, что любят друг друга.
— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил я. — Слушай, а чего мы так долго едем? Насколько я помню, территория «Крыши» находится недалеко от Москвы.
— Сто один километр.
— Что?!
— То самое! Только имей в виду, участники об этом не знают. Они думают, что отсюда до столицы рукой подать. Привозят и отвозят их на вертолете, глаза во время полета завязаны. Это одно из условий шоу. Дескать, место, где проводится проект, будет рассекречено только в день финала. Они, дураки такие, верят.
— А те, кто выбыл?
— С ними еще проще — во-первых, контракт, нарушать который себе дороже. Был тут один — книжку задумал написать, написал всего ничего, в канаве нашли. Во-вторых, ты не представляешь, как хорошо молчат те, кому мы платим. От нас не убудет, а им смысла нет лишаться ежемесячной зарплаты. Для многих — это единственное средство к существованию.
— Но почему здесь? Сплошная глухомань, — простонал я, чувствуя, как машина скачет по кочкам.
— А ты представляешь, сколько стоит квадратный метр земли под Москвой? А теперь прикинь размер нашей территории! К тому же, здесь намного спокойнее — никаких любопытных глаз, кругом лес, где еще не ступала нога человека. Дорога одна. Пешком идти по ней долго и муторно, да и на машине — сам понимаешь, не самый кайф. Есть и еще один момент…
— Какой?
— Мы уверены, что отсюда никто не сбежит.
Похоже, на этот раз кое-кто точно влип. Вместо того, чтобы хорошо заработать, я попал в лесную тюрьму. За окном стоял лес, дорога казалась узкой и ненадежной, машина Луши то и дело буксовала. Если я даже захочу найти выход, с моим топографическим кретинизмом вряд ли это получится.
— Луша, а тебе не страшно?
— Сначала было не по себе, потом привыкла. Тем более, сейчас я бываю здесь не каждый день. Мы делаем несколько записей за раз, потом все идет в эфир.
— Нет, я знал, что телевидение — полное вранье, но не думал, что до такой степени.
— Приехали! — Луша нажала на сигнал, и большие деревянные ворота медленно открылись.
* * *
Если человека поселить с большим количеством себе подобных на замкнутом пространстве, то он начинает вести себя странно: гадит под ноги и не чувствует при этом никакой ответственности. Этот странное заключение сделали социологи. Оказавшись на территории проекта «Крыша», я пришел к выводу, что они были правы. Конечно, сам я не могу похвастаться любовью к чистоте и порядку, но такой грязи я не видел никогда. Перед этой помойкой даже крысы выбросили белый флаг. Пахло гнилью, мочой и торопливым сексом. Я случайно наступил на использованный презерватив и брезгливо вытер подошву ботинка о траву.
Луша пожала плечами:
— Мы за безопасные отношения.
— Там, где они живут, такая же вонь?
— Нет, там значительно чище. Мы просто зашли со служебного входа.
Хорошее объяснение!
— Луша, какого черта?! Я тебя битый час жду! — коренастый мужчина в потертых джинсах и черной футболке, на которой было написано: «Be polite — go fuck youself» схватил Топчак за руку. На правой щеке у него был глубокий шрам.
— Гоша, это Дэн. Помнишь, я тебе о нем говорила?
Гоша явно не помнил.
— Ты хочешь, чтобы он был в шоу? Луша, сколько раз я тебе говорил, никаких блатных! Мне надоели твои протекции!
— Гоша, он психиатр.
— А, так бы сразу и сказала, — он протянул мне руку. — Привет! Я — Гоша, режиссер этого дурдома.
— Привет.
Ладонь у него была прохладной и твердой. Жесткий мужик, знающий себе цену.
— Луша, а зачем нам психиатр? — спросил режиссер.
— Гоша! Ты же обещал!
— Сколько всего я обещал красивым женщинам!
Луша нахмурилась. Заметив это, Гоша сменил тон:
— Хорошо-хорошо, как скажешь. Под твою ответственность. Значит, распорядок такой, — он обращался сразу к нам обоим, но мне в глаза старался не смотреть. — Сейчас познакомишься с персоналом, осмотришь территорию — и сразу к ребятам. Кстати, Луша, ты Полину не видела? Еле выкрутились сегодня. Прикинь, опять не приехала на съемку!
— Странно, — Луша внимательно изучала свои ногти. — Она хотела здесь переночевать. Полина — моя соведущая, — пояснила она мне.
— Я знаю.
Мне нравилась Полина. И если честно, то нравилась намного больше, чем Луша. В Топчак был приобретенный лоск, дорогой шарм, но Поля подкупала непосредственностью. Она искренне расстраивалась, когда кто-то из участников ругался, обижалась, если ее просили не вмешиваться в отношения, и заливисто смеялась шуткам других.
— Загуляла, наверное, — равнодушно произнесла Луша. — Ты же знаешь, с тех пор, как она встретила своего олигарха, практически забросила проект. Появится — оштрафуешь.
— Не в первый раз, — усмехнулся Гоша. — Ну что, пошли?
И мы пошли.
* * *
Странное было место. Огромный каменный корпус, построенный в духе пионерского лагеря или больницы. Масса деревянных коттеджей, рассыпанных по огромной территории. Заброшенная конюшня с застарелым запахом навоза. Большой бассейн, в котором плавали почерневшие лепестки роз.
— Романтику снимали? — спросила Луша.
— Ага, народ опять соплей в сиропе захотел.
— И кто кувыркался?
— Алиса и Март, разумеется. Самые сексуальные. Алиска даже лифчик сняла, на сосках по лепестку. Март их слизывал.
— Какая гадость!
— Тоже мне, ханжа нашлась! — Гоша подмигнул мне. — Еще немного, и я поверю, что ты сексом ни разу не занималась. Народу понравится — сто пудов! Легкая эротика нам сейчас не повредит. Потом заставочку на мобильник сделаем. Влет уйдет. Я вот что придумал… Может, нам всех девчонок в бассейн голышом засунуть? А парни будут типа подглядывать… Что думаешь?
— Прежде, чем их туда засовывать, на их тела посмотри, — отрезала Луша. — У каждой — целлюлит и «жопины уши».
— Дык, они же в воде будут сидеть, — облизнулся Гоша. — Покажем сиськи, и все!
— Гоша, ты пошляк!
— Пошлость, как острая приправа, делает жизнь вкусной и бесполезной. Если тебе так противна моя компания, иди переодевайся. Скоро съемки. А тебя еще надо причесать, морду намазать. Вон какая страшная!
Луша фыркнула.
Мы оба посмотрели ей в след.
