враждебное к вам отношение (это видно по злым взглядам и даже оскорбительным репликам). Берите в магазинах и киосках только непросроченные мясные и рыбные консервы, сгущёнку, сахар-рафинад, хлеб и сухари, а воду только в закрытых ёмкостях, так как колодцы не во дворах, а в общественных местах могут быть отравленными. Избавь Бог для закуски покупать у местных жителей засоленные грибы в банках. Масса случаев отравлений со смертельным исходом. Избегайте приёма пищи, которую наспех готовят волонтёры-добровольцы (пусть не обижаются на автора) на кострах и в антисанитарных условиях. Так, в начале мая 1995 года, в районе стадиона «Динамо» в Грозном, автор и многие сотрудники УФСБ РФ по ЧР, не имея стационарного питания, «отобедали» горячим супом (котёл с кипячёной водой и с несколькими плавающими в нём варёными картофелинами), приготовленным казаками. Весёлый с признаками принятого алкоголя казак в широких шароварах с лампасами, весело разливал-махал большим половником суп по самым разным посудинам. В огромной очереди, в том числе гражданских беженцев, стояли грязные и оборванные люди, которые в качестве мисок использовали пустые консервные банки, найденные кастрюли и другие емкости. Многие не имели ложек и просто пили жижу. В этот же день, буквально через час-другой, мы все, кто принял подобную баланду, получили жуткую диарею, рвоту и рези в животе. Больших усилий нашему военному медику УФСБ стоило привести за день-два значительную группу сотрудников в относительный порядок и возможность выполнять боевые задачи. Лишь отдел экономической контрразведки, возглавляемый полковником Александром Юрченко (позже станет генералом), у которых оказался сотрудник, умеющий хорошо готовить пищу, сохранили свою полную боеготовность. Кстати, в очереди за «супом» могли бы оказаться и боевики, незаметно забросившие в котёл отраву. В середине мая к нам в УФСБ, наконец-то, прибыли из Ставрополя штатные военные повара-прапорщики, муж и жена, которых после первого же вкуснейшего обеда сотрудники УФСБ стали буквально на руках носить.
На фронте трудно подавить в себе стресс, нарастающие психологические тревоги, а иногда депрессию и угнетённость, вызванные, ранениями и гибелью своих сослуживцев, а также висящей, как «дамоклов меч», над военнослужащими постоянной смертельной угрозой в ходе спецопераций. Так, например, в ходе первой чеченской войны сердце не выдержало постоянных фронтовых стрессовых нагрузок у отличного оперативника нашего УБТ ФСБ майора Лентина. Поэтому во время Великой Отечественной войны для борьбы со стрессом был издан приказ Наркома о регулярной выдаче военнослужащим на передовой 100 граммов водки или спирта (полстакана), прозванных бойцами «наркомовскими». Ровно столько, чтобы снять стресс, но не напиться, закусывая, выданным к алкоголю куском сала с хлебом[7]. По словам моего отца-фронтовика, получали «наркомовские» перед боем, но чаще после него, так как пьяный пехотинец или наводчик орудия не смогли бы эффективно выполнять свои задачи. К тому же отдельные фронтовики вообще не пили. Да и рассказы о фрицах, для храбрости пьющих перед боем шнапс и во весь рост безрассудно смело прущих на пулемёты, хоть и имели место, но были единичными и носили, скорее, характер фронтовых баек. Воевать они умели и без шнапса, захватив почти все страны Европы. Ныне в ходе СВО, насколько автор знает, как и ранее в чеченских войнах нет подобных приказов МО о снабжении военнослужащих алкоголем на фронте. По мнению автора, живущего по принципу «пить не пей, но знай меру», командование зря пустила эту острейшую проблему на самотёк. Чтобы не только снять постоянно давящий военнослужащего на фронте БД стресс, но и таким образом защититься от массы микробов в условиях антисанитарии грязных окопов и блиндажей, военнослужащие всё равно регулярно выпивают. Так было в Афганистане и во время чеченских войн, где достать чистую воду было острейшей проблемой. Притом военнослужащие, воевавшие в Афганистане, Чечне и Сирии, доставали зачастую суррогатную водку и спиртовые напитки сомнительного производства, которыми травились. Да, если говорить на перспективу, подобное регулярное вынужденное алкогольное возлияние может сказаться в будущем на отдельных, вернувшихся на гражданку военнослужащих, превратит их в алкоголиков. Поэтому, чтобы не быть ханжой, автор призывает бойцов знать меру при выпивке на фронте в период коротких «передышек». Ни в коем случае не пить непосредственно перед началом и в ходе боевых действий (разве что для куража), пытаясь подавить в себе страх возможной гибели. Со страхом-то вы, возможно, справитесь, но уж поверьте ветерану, если примете на грудь больше нормы, станете лёгкой мишенью у противника. Мало того, на фронте БД, к сожалению много примеров, когда пьяный механик-водитель БТР или танка даже не в ходе боя, сваливал или переворачивал боевую машину в кювет, приводя к жертвам экипажа и десанта на ней либо давил автомашины с местными жителями. Сколько беды и жертв от пьяного наводчика артиллерийского орудия, миномёта или огнемёта? Не боевые потери личного состава в Афганистане, Чечне и Сирии составляют значительный процент от общего количества убитых и раненых в ходе сражений. Лучше перед боем тщательно изучить способы решения поставленной лично вам и подразделению задачи, проверив подготовку своего оружия и экипировки. Сильно влияет пьянство на состояние воинской дисциплины в подразделении. В том числе на субординацию отношений между командиром и подчинёнными, когда начинается разброд и колебания, «хоровое» обсуждение и даже отказ от выполнения приказов начальников. Например, в мае 1995 года в Грозном, в полуразрушенном здании, в котором размещалось Управление ФСБ РФ, поздно вечером к автору, шатаясь, подошёл довольно выпивший молодой прапорщик из взвода обеспечения или охраны (не помню точно). Положив мне руку на плечо (автор её тут же корректно отвёл в сторону) он вызывающе громко (пусть все слышат) сказал: «Полковник. Знаю, что ты большой начальник из Москвы. Но мы сейчас все на равном положении, находясь здесь как на фронте. Давай с тобой выпьем и перейдём на “ты”. Ведь завтра любого из нас могут убить». Выдержав тираду этого пьяного прапорщика, спокойно ему ответил: «Да мы с Вами на фронте, но это только ужесточает необходимость соблюдения строжайшей дисциплины и субординации, которая была в Великую Отечественную войну. Потому и победили фрицев. В противном случае мы из сплочённого воинского коллектива превратимся в неуправляемое стадо баранов, что приведёт к большим жертвам не только среди прапорщиков, но и полковников. Но даже в горных селениях Кавказа у баранов есть чабан, а также волкодавы, помогающие ему управлять отарой. Мы обязательно выпьем вместе с Вами, но в следующий раз, так как завтра мне с утра предстоит возглавить специальную операцию». Прапорщик задумался, так и не поняв роль разграничения полномочий чабана и волкодавов, но, видя, что его полковник не отругал, а спокойно объяснял, отошёл в сторону. Вернувшись вечером после спецоперации в УФСБ, автор нашёл в тот момент ещё
