что они начинают стремительно желтеть. Моргаю, думая, что мне чудится, но наваждение не уходит. Начинает меняется форма тела, быстро, практически неуловимо. И, через мгновенье, на меня уже скалится огромный чёрный волк. Его размеры поражают, мне кажется, что я спокойно могу на нём ездить, а моя небольшая квартира, по ощущениям, становится еще меньше. Да этот волчара может перекусить меня одним движением челюсти! У меня появляется смутное ощущение, что я где-то его уже видела.
Чувствую, что начинаю проваливаться в темноту, это слишком для меня. Всё что сейчас происходит — слишком сильное потрясение для моей психики. На моих глазах, сначала мой ребёнок превратился в волчонка, а следом взрослый мужчина обернулся огромным лесным хищником. В реальности меня удерживает одна-единственная мысль, о том, что если я сейчас лишусь сознания, мужчины отберут моего сына. И неизвестно еще, что они с ним сделают. Переступаю на месте, глубоко дышу, трясу головой, стараясь не отключиться. Я должна спасти от них Николаса. Не позволю забрать его у меня. Только через мой труп.
Глава 9
Молча сидим за столом всей компанией, пьём чай. Нам нечего сказать друг другу, мы по-прежнему не можем прийти к соглашению. Единственное, что я позволила сделать — это напоить Ника каким-то травяным отваром. С трудом, но Алекс, оказавшийся неплохим дипломатом, убедил меня, что это — необходимость. Таким отваром поят всех маленьких волчат перед их первым обращением, чтобы придать им сил и облегчить этот нелёгкий процесс. Я этого не знала. Более того, я не подозревала о существовании оборотней в реальном мире и даже не могла подумать, что мой приёмный сын окажется одним из них.
Брендон сверлит меня своими серыми глазами, его взгляд тяжелый, пронизывающий. Он меня пугает, заставляя ежится от холода, от которого не спасает даже горячий чай. Алекс долго уговаривал его вернуться в человеческую форму. Как он потом объяснил — в моменты ярости, волк может брать верх над человеком, тогда обращение происходит непроизвольно, а вернуть человеческое сознание труднее. Алекс вообще оказался умным молодым человеком, моё раздражение от первой нашей встречи улетучилось, оставив место благодарности и уважению за то, что он сгладил наш конфликт. Боюсь, что если бы не Алекс, Брендон бы силой отобрал у меня малыша.
— Как будем решать сложившуюся ситуацию? — нарушает гнетущую тишину Алекс.
— А что тут решать? — раздраженно откликается Брендон, — Николас — мой сын. Он будущий вожак стаи, я чувствую в нём силу альфы. И расти он должен в родном мире, среди таких же, как он сам.
— Я не согласна, — возражаю ему, — Мальчику нужна материнская любовь и ласка. С таким деспотичным отцом, как ты, он вырастет психически нестабильным.
— Слушай, женщина, я тебя не трогаю, только потому, что ты помогла сохранить жизнь моего сына. Но если будешь наглеть и кидаться подобными фразами, то долго не проживёшь.
— А ты не пугай меня! — вскакиваю на ноги. Он меня бесит! В нём столько самодовольства и высокомерия, что хочется спустить его с небес на землю, — Мы прекрасно жили вдвоём, пока не появились вы.
— Успокойтесь, — вскидывает Алекс руки в примиряющем жесте, — Арина, не хочу вставать на чью-то сторону, но сейчас Брендон прав. Вы спокойно жили до первого обращения, но теперь Ник — не просто маленький ребёнок, внутри него живёт волк, который будет требовать выхода. Его нужно воспитывать по-особенному, учить ладить и договариваться со своим волком, ему нужны лес, охота, свобода. Ты не сможешь ему дать всего этого в городе. Тем более, что он здесь один такой. Он будет чувствовать себя изгоем.
Понимаю, что в словах Алекса есть резон. Не буду же я своего ребёнка по ночам выводить во двор на поводке гулять. Дикость какая-то! Может переехать в отдельный дом, ближе к лесу? Всё равно, я работаю удалённо. Но Нику и правда требуется общение со сверстниками, я не могу его изолировать. А если он расскажет кому-нибудь? А если его признают из-за этого психически нестабильным? Или того хуже, заберут для каких-нибудь опытов? Или все вокруг будут его бояться? Нет, я не могу так рисковать судьбой сына. Но и соглашаться с Брендоном не хочу. Согласиться — значит потерпеть поражение, а я не позволю собой помыкать.
— Хорошо. Где вы живёте? Я могу привозить сына к вам на выходные или на каникулы, — вношу я своё предложение, на которое этот горе-папаша тут же закатывает свои красивые глаза.
— Ты — дура или прикидываешься? — рычит он на меня, — Да ты понимаешь, что…
— Спокойнее, Брендон, — перебивает его Алекс, похлопывая по плечу, — Арина не знает многого о нашем мире, что знаешь ты. Поэтому не надо делать преждевременных выводов о её умственных способностях.
Благодарно ему улыбаюсь, стараясь не показывать, что меня задели обидные слова Брендона. Я — не дура! Просто ищу разные варианты, в то время, как он, только и знает, что рычать или волком обращаться.
— Арин, — продолжает Алекс, — Молодые волки не контролируют обращения еще некоторое время. Поэтому Николас не может остаться в вашем мире, ходить в человеческий детский сад. Он может неожиданно превратиться в волчонка, напугать других детей и воспитателей. Неизвестно, к чему это приведёт. Чистильщики потом заколебутся разгребать последствия.
— Чистильщики? — недоумённо переспрашиваю я. — Кто это?
— Это особая раса, которая умеет стирать память людей и существ. Их призывают, когда люди случайно становятся свидетелями какого-то магического происшествия. Если тебе интересно, могу познакомить с парочкой. Отличные ребята, только слегка занудливые. Слишком любят правила и порядок. Правда, если их подпоить..
— Довольно, — яростно ударяет кулаком по столу Брендон, — Я могу и на тебя чистильщиков натравить, если не договоримся по хорошему. Я забираю сына.
— Но…
— Никаких "но". Он мой. Я искал его четыре года.
— Брендон, может быть Арину просто возьмём с собой? Уверен, что ей найдётся место в нашей стае, — предлагает Алекс.
— Нафига она мне нужна? — искренне удивляется этот наглец, — У меня самок целая стая, а эта даже не пахнет ничем.
— Кстати, как раз надо выяснить почему. Это интересно и необычно, — задумчиво говорит Алекс. Их диалог напоминает мне совместный допрос, метод, называемый в народе "хороший полицейский"/"плохой полицейский".
— А мне неинтересно. Мне нужен мой ребёнок, которого она упорно отказывается мне возвращать. И я готов его забрать любыми способами, — твердо отвечает Брендон.
Слушаю, как они обсуждают судьбу мою и моего ребёнка, будто меня здесь нет. Чувствую, как внутреннее раздражение нарастает, переходя в ярость.
— Послушайте, волки, — вкрадчиво, клокочущим от едва сдерживаемой злости голосом,
