среду он всегда был один и тот же. В машине сидеть было некомфортно. Я не привык к столь дорогому транспорту, а вот Стэн вписывался идеально. Словно был рождён водить именно такую машину, возможно, он родился сразу в костюме. А его родители, глядя на лицо будущего успешного менеджера, назвали его Стэном, ведь это его судьба. Ну где вы встречали офисных клерков с именем Августин, Бэнджамин или Лампарада? Нет, только Стэн, строго и холодно. Даже не Джек, у которого точно могли быть приключения. Или Саймон, который смог бы ввязаться в авантюру. Нет. Стэн – и никак иначе.
– Знаешь, Джек, – Стэн начал говорить очень серьёзно, так что я знал, что он скажет, – тебе стоит забыть о той девушке. Ну, что в ней такого? Одна встреча в самолёте. Знакомство длиной в два часа. Она забыла о тебе.
– Заткнись, – ответил я, отворачиваясь к окну.
– Я-то заткнусь, но это ничего не меняет. Может, она потеряла твой адрес. Может, её сбила машина, может, даже и не планировала писать – а ты губишь свою жизнь.
Я ничего не ответил. Все эти варианты уже приходили мне в голову. Множество раз я прокручивал в голове всё, что могло произойти. Но не мог, не мог выкинуть её из головы. Ожидание письма стало частью моей жизни. А, может, моя жизнь и была всегда ожиданием встречи с ней?
В торговом центре было шумно. Люди спешили, люди медлили, люди думали. Всюду были люди. Меня это напрягало. Зато Стэн был как рыба в воде. Акула среди мелких рыбешек. Так бы я написал об этом. Акула, да, Стэн был именно акулой, что видела во мне выгоду. И не бросала, ибо уверенности у Стэна больше, чем у меня терпения.
– Знаешь, Джек, будет забавно если мы встретим её тут, – Стэн взял тележку и покатил её к молочному отделу.
– Ты ведь писатель, Джек, – я шёл за ним следом, – не мне тебе о таком рассказывать, но ты только представь. Вот она стоит и выбирает, какое молоко лучше, – для наглядности Стэн тоже взял две бутылки молока, – и тут подходишь ты и видишь её, кстати, какое? Полтора процента жирности или шесть?
– Шесть, – Стэн послушно опускает бутылку в тележку, а полуторапроцентное ставит на место.
– Вот, что ты почувствуешь, когда увидишь её? Что скажешь? Подойдёшь? Спросишь? Проигнорируешь?
– Мы уже уехали из молочного отдела, – уклоняюсь я от ответа.
– Не проблема, можем вернуться. Можем вообще до закрытия ходить. Вероятность встретить её тут, даже больше чем получить письмо. Ну, так что сделаешь?
– Наверное, подойду.
– Тебе со злаками хлеб или без них? – Стэн вовсю выбирал хлеб.
– Без.
– Ага, ну подошёл ты, а дальше что?
– Спрошу, почему не написала.
– И получишь ответ "не хотела", – Стэн опустил в тележку яблоки, я заглянул, отметив, что, пока я размышлял, он снёс половину овощей туда.
– Ну и ладно.
– Да что "ладно"! А как ты жить дальше будешь?
– Как и жил, – положил в тележку свои любимые клубничные хлопья.
– А что мешает так жить сейчас?
Этот вопрос я оставил без ответа.
На кассе мы застряли в почти бесконечной очереди, и Стэн снова стал на меня давить.
– Я знаю, что твоя книга не идёт. К слову, сегодня я ещё не проверял, что ты написал, но думаю там, как и всегда, всё плохо.
– Стабильность – признак успеха.
– Сомнительный успех, Джек. Слушай, почему ты хочешь для своего героя счастливый конец? Потому, что тоже на него расчитываешь? Или потому, что хочешь воплотить мечту в жизнь? Хочешь принести людям надежду? Почему?
– Нет, просто счастливый конец – это правильно.
– Даже если это не твой стиль?
– Да.
– Джек, я твой друг.
– И менеджер, – перебил я.
– А потом уже менеджер, как друг я могу дать тебе только один совет. Напиши плохую концовку.
Я снова промолчал.
Дома, разобрав покупки, я снова сел за писательство. Плохой конец шёл ещё сложнее, чем счастливый. Но работа двинулись с мёртвой точки. Этой ночью я спал более крепко, чем всегда. В десять утра я уже был около окна. В этот раз не клюя носом. Почтальон снова прошёл мимо. Мне показалось, что жизнь снова стала мрачной. На что я вообще надеялся? Вернулся к работе, в час позвонил Стэн. Хвалил. Сказал, что ждёт конец книги в этом месяце, пусть это будет черновик и не самый лучший, но хоть что-то, с чем мы могли начать работать. Новый день наступил слишком быстро, я писал всю ночь. Но в десять, как по накатанной, вернулся к окну. Почтальон прошёл мимо. Так начались мои дни с работой, но всё ещё в ожидании.
Черновик закончил к концу месяца. Начали нормально работать над книгой. Стэн стал приезжать каждый день. Мир словно вернулся в обычное русло. Просто с новой привычкой. В десять я смотрю на почтальона. Если честно, то я уже точно не мог описать ту женщину. Всё чаще мне казалось, что, встреть я её на улице – не узнаю. Хотя наш разговор, её смех, улыбку, коралловую помаду, бежевый жакет и юбку в тон я ещё помнил. Образ собирался из мелочей, но цельным уже не был. В этот раз я тоже сел у окна, по привычке. С горячим кофе в любимой чашке и без надежды. Да, надежда ушла. Я заметил почтальона сразу, он заходил к соседям, поболтал с их собакой. И двинулся к моему дому. Мои руки задрожали. Я поставил кружку на стол, не веря своим глазам. Почтальон свернул на мою дорожку к дому, и я кинулся открывать ему дверь. В руках у него было письмо.
Одно мгновение
Поезд ехал в Дербент. Аня приехала на вокзал за пару часов до рейса. Ей не терпелось отправиться в путь. Все её мысли были об одном. Она посматривала на телефон каждые пять минут, ожидая, что ей позвонят или напишут. Но телефон молчал. Когда объявили посадку, она была одной из первых. В купе было всего две койки. Аня заняла левую, закинув под неё чемодан. Усевшись поудобнее, она вновь уставилась в телефон. Уведомлений не было.
Валерий же прибыл на вокзал за десять минут до отправления. Он так спешил, что взял с собой лишь походный рюкзак, накидав туда самых необходимых вещей. Когда он открыл дверь купе, то обнаружил, что в соседи ему досталась милая девушка. Она повернулась на звук открывающейся двери. Мило ему улыбнулась.
– Привет, –
