но хорошенько бы встряхнул, чтобы успокоить своё самолюбие, которое она, ох как, чудовищно вчера попрала. Давно не получал такого удара в район рёбер. Разве, что тогда, шесть лет назад, и снова от неё.
— Ты как? — в проёме комнаты нарисовались Алик и Никита с сочувствующими физиономиями.
— Вот и погуляли, блин, — скривился Альберт.
— Тебе там Леська названивает полдня, — предупредил Ник. — Лучше ответь.
Я сердито посмотрел на ребят и, толкнув собой их в стороны, направился прочь из спальни.
— На кухне, — крикнул вдогонку Никита, имея в виду мой телефон.
И правда, шестнадцать пропущенных и три десятка сообщений в мессенджере. Мне крышка! Набрал абонент под названием "Будущая жена" и замер, катастрофически ища правдоподобное оправдание. Врать умел только спонтанно, не продумав детали, потому и сейчас понадеялся на свою способность, совсем забыв про травмированный нос.
— Да, любимая. Ты звонила? — сказал я на низких частотах.
— Звонила! — рявкнула разъярённая девушка, но тут же осеклась. — Что с твоим голосом? Почему в нос говоришь?
— Милая, я вчера подрался, — пожаловался в ответ и совершенно искренне.
— Что? Где? Как? — осыпала невеста вопросами. Довольно интересными вопросами. Соображай, плут!
— Мы с парнями вечером решили в баре посидеть, а там какое-то чмо докопалось, что мы слишком громко говорим… В общем, слово за слово и вот. Но ты не переживай, всего лишь ушиб. Мы в больницу ездили. Врач осмотрел. Дал обезболивающих, поэтому спал до победы, только сейчас проснулся. Прости, любимая…
— Где ты? Я сейчас приеду.
Чёрт! Тебя мне точно не хватало.
— Не стоит…
— Ты мне врёшь, — не веря, утверждала невеста. — Ты там с бабами, да?
Открыл было рот в своё оправдание, но Леся сбросила вызов. Не понимающе посмотрел на экран. Вот дурная! Ладно, потом шёрстку приглажу, подумал я, и тут же едва не выронил аппарат из-за вибрации. Видеозвонок. Да, умно! Принял вызов, глядя в идеальные черты лица Олеси.
— Привет ещё раз, — мучительно уронил я, стараясь продемонстрировать ей как можно тщательнее свой попоцаный фейс.
— Боже, — охнула она. — Милый… Очень больно? — кажется смягчилась.
— Терпимо. Я сейчас в квартире у Алика. Голова жуть как болит.
— Давай я приеду и заберу тебя.
— Не, малыш, к твоим родителям с такой физией я не поеду. Стыдно.
— Тогда можем в наш будущий дом, — предложила она. — Там уже почти всё готово.
— Не стоит, любимая. Я побуду пока у Алика. Не переживай за меня. Лучше подготавливайся к нашей свадьбе. Жду не дождусь дня, когда порву на тебе свадебное платье.
— Да, порвёшь платье за двести с лишним тысяч, — в голосе благоверной послышались нотки ехидства наравне с предвкушением.
— Чёрт. Тогда купи второе для этого случая, — хотел засмеяться, но тут же застонал от боли.
— У-у, малыш. Как мне тебя жалко, — Олеся сочувствующе надула губки.
— Я сейчас покушаю, слопаю что-нибудь из обезболивающих и спать.
— Хорошо. Я вечером тебе позвоню.
— Ага, — облегчённо кивнул я, радуясь, что туча миновала.
— Любимый, а этот ужас успеет зажить до свадьбы? — и девушка скривилась, словно ей принципиально выходить замуж за красавчика, а не за Квазимодо.
— Отёк точно спадет, — пообещал я. — А цветовую гамму можно и подручными средствами устранить. Не переживай. Ну пока, любимая. Целую…
— Муа, — девушка послала воздушный поцелуй в ответ.
По-детски поймал в кулачок, и невеста отключилась. Почему чувствую себя идиотом? Раздраженно бросил аппарат на стол. С Лесей всегда приходилось сюсюкаться и исполнять странные вещи в виде подобных поцелуйчиков или жестов на камеру телефона. Ей хоть и двадцать пять, но она пожизненный ребёнок. Дурацкие сторис в инстаграм, фоточки, как она со мной завтракает, обедает и ужинает, фотка на морях, горах, в бутиках, в постели… Надо ещё в туалете предложить.
С Женей всё было иначе. С Женей я был собой, был для неё. Просто любил, жил и был счастлив…До поры.
— И, скандалист?
В кухне стояли мои неизменные двое — Никитос и Альберт.
— Пронесло, — ответил, имея в виду невесту.
— Да, пронесло тебя вчера знатно, — у Алика на уме, однако, точно не Олеся. — Чего ты так взбесился? Сам говорил, что забыл её.
— Эй, пацаны, стопэ, — вмешался Никита и достал из мини-бара текилу.
— Что опять?! — возмутился я, едва ли не голосом Джигарханяна.
— Это обезболивающее. И вообще сегодня суббота, — отмахнулся он, стукнув стопками по столешнице. — Не уходи от темы. Что за тёлка из клуба?
— Ещё раз назовёшь её тёлкой, мало не покажется, — грозно посмотрел на друга.
— Вай, не кипятись, самец, — друг поднял ладони вверх, а после осторожно разлил напиток. — Ну так что? Кто она?
— Моя бывшая, — рыкнул я и в горле что-то сдавило. Опрокинул в себя первые сто грамм.
— Бывшая в полном смысле этого слова? — уточнил Ник.
— Да, — вмешался Алик. — Та самая заноза, что есть у каждого мужика под ребрами.
— Теперь понял, — кивнул понимающе Никита и тоже выпил свою порцию залпом. — Да, я бы тоже разорался, увидев её на сцене, тем более с такими формами. Буфера и задница зачётные.
Он хоть и был моим лучшим другом, но слышать подобные словечки в адрес бывшей возлюбленной не мог. Просто выбросил кулак ему в физиономию. Не сильно, но не ждавший подобного друг, рухнул со стула.
— Охренел? — послышалось где-то под столом.
— Прости, но я дважды не повторяю, — сожаления в моём голосе, однако, им не услышать.
Альберт помог нокаутированному подняться и сесть обратно на стул.
— Я надеюсь, всё, что ты вчера орал ей было лишь эмоциями? — осуждающе смотрел на меня Алик. — По каким инстанциям ты собрался таскаться, чтобы утопить стрип-клуб в штрафах? Пупок развяжется.
— Хрен его знает, — признался горько, только сейчас понимая, сколько дичи способен наговорить и наделать в гневе. — Я был не в себе. Как увидел её там на сцене. Такой… Да ещё так позорно позволил ей себя отыметь. Как она могла скатиться до этого? — в отчаяние посмотрел на Алика.
— Ну, мы не интересовались её жизнью последние шесть лет, — пожал тот плечами. — Судьба та ещё сука. Меня вспомни. Я успел побыть и шофёром, и адвокатом, и бомжом в полном смысле этого слова. А она? У неё жизнь всегда была нелёгкой. Только с тобой, по-моему, она начала улыбаться, пока…
— Всё хватит о ней! Не желаю больше ни видеть, ни слышать эту суку, — грозно рявкнул я и, хлопнув ещё стопку, пошёл на балкон за сигаретами.
На душе скребло болезненно, монотонно и изнуряюще. Новый день смыл вчерашнюю ярость, наполнив теперь послевкусием тоски и скорби. Перед взором её до смерти перепуганное лицо мокрое от слёз, которое когда-то так
