вот и дала раз сдачи.
— Деваньки, я сожгла бы таку полюбовницу.
— И так сожгла.
— А не че на чужое зариться.
— Ну и где теперь твое?
— Мое, никого не касается. Отравился, судья не поверил. Все думал, что я молоком его. Дурак, говорил в травах любая бабёнка разбирается лучше, чем он в пизде.
Женщины засмеялись. Иванна смотрела на Руну, так что внутри оборвалось и сжалось от нехорошего предчувствия.
— Так что?
Та вздохнула, посмотрела в потолок, затем на баб, не зная куда отступить.
— Верни, подобру.
— Напугала.
Мотнула головой, и с двух сторон две бабы схватили Руну за руки, а еще две за ноги. Руна окаменела, выгнулась дугой. Когда тебя держат четверо, а пятая схватила за волосы, разве убежишь?
— Держи. Держи.
В ее животе скрутило всё судорогой, по груди поползло раздражение, прожигая гневом.
— Шпохни ее! Размажь.
В следующую секунду, рука Иванны оказалась у нее на горле.
Руна дернулась, как от раскаленного железа. Завыла. Принуждая, ей закрыли рот и нос. Она задохнулась. Дышать стало нечем.
Пальцы Иванны врезались глубже. Насильно сдавили.
— Приятно тебе, белять? А? Приятно? Ебтись научу, ни на одного мужика не глянешь. Меня хотеть будешь.
Руна зарычала, ощущая страшное, нечеловеческое напряжение во всем теле.
Глаза у душегубки расширились от понимания. Так что она одернула руку и осеклась с выдохом «А-а-а».
Руна начала оборачиваться волком. Превращение малоприятное, тем более, когда сил нет, а в животе учит от голода.
Бабы бросились врассыпную. Отпустили разом. Завизжали, на чем свет стоит. Позабыли обо всем, выбегая из предбанника, как есть. На ходу крестясь, повизгивая с перекатами в крик.
Руна метнулась в баню. Нервно схватила тазик, окатывая раз за разом дрожащее тело холодной водой.
Остановить! Нужно остановить.
Иначе смерть, иначе не видать ничего в жизни больше. Хотелось рвануть в лес, но разве пройти мимо людей есть шанс? Пробежать сквозь солдат и охрану? Отчаянье затошнило с новой силой ее изнутри. Род людской будь проклят. Она ненавидела в этот момент и людей и себя. Эти бабы, хуже волков во время гона.
Еще воды, еще холода! Чем больше, тем лучше!
Остановив оборот, Руна тяжело отдышалась.
Со страхом прислушалась к воплям за стенами. Глухо. А там тишь, как не старалась услышать или понять происходящее.
Собралась духом, решила виду не подавать. Она вышла из бани, и увидела Илью. Шагнула. Парень высокий, жилистый.
Он стоял в предбаннике, сузив глаза, смотрел на нее с подозрением в упор.
У Руны перехватило дыхание, когда он схватил ее. Припечатал к стене. Его намерения настолько очевидны что, Руна смирилась с неизбежным. Все равно случится рано или поздно. Но все же не смогла не всхлипывать. А когда поняла, что он только создает видимость, почувствовала растерянность и облегчение. Все происходило настолько быстро, она не успевала осознать происходящее. И ее разворот к нему и рука вниз.
Немой приказ или просьба в мужском взоре, плата за не свершённое. Она сосредоточилась на лице Ильи. Глаза в глаза. Взгляд в взгляд.
Его пылали яростью, полыхали нечеловечьим жаром. Под ее ладонью дыбилась горячая плоть, а сверху давила рука.
Движение, удар взглядом, снова движение. Его эмоции в момент пика, потрясли ее. В теле Руны вспыхнула ответная реакция. Дыхание сбилось и она задышала часто-часто, почти поверхностно. Опьянела. Между ног тяжело онемело, натянулось туго, зазудело. Сердце Руны стучало, как бешенное, когда он отпустил ее, взбудораженную, не в себе. Ничего не сказал, просто вышел. А что еще он мог сделать?
Ей, ошеломлённой осталось одеться и следовать приказу. Она вышла на улицу. Там стояли больше мужчины, солдаты. Многие курили. Руна кожей ощутила, как чужие подозрения ползут по е фигуре, стараясь отыскать, узреть признаки оборотня. И по тому, как отводились взгляды, Руна поняла, всё в порядке. Они видят молодую девушку.
Она тихонько выдохнула, ощутив прилив благодарности.
Переставляла ноги по двору не спеша. Темнело, сумерки покрывали все вокруг и ощутимо холодало. Она нашла в себе силы сказать ему спасибо. Ведь мог ничего не делать. Только легче от этого ни ему, ни ей не сталось.
Глава 4
Часть 2. Клод и Лиза и Илья
Лиза
Наши дни.
Так бывает, встречаешь парня и с первой секунды знаешь: твой.
— Скажи, я сплю? Скажи! Ибо таких не бы-ва-ет.
— Выходит, бывает.
Мысленно я соглашалась со Светкой. Он шел и смотрел на нас. Брюнет, с серыми глазищами обрамленными пушистейшими ресницами, внешность крутого красавца и парня своего в доску.
— О-о-о-о, — тихий страдальческий светкин стон возвестил всё о вселенской несправедливости. — Вот же несправедливая дрянь.
Я не прятала улыбку.
— Привет, красавица, — голос, движения и улыбка все мне. — Можно присесть?
На берегу Сочи, в закате уходящего солнца, народ брел с пляжей, уже хорошо закладывал и готовился к разгульной ночи и фейерверкам, наша встреча казалась волшебной курортной сказкой.
— Привет, — улыбнулась радостно, не собираясь скрывать ни румянец сквозь бронзовый загар, ни симпатии.
В моем представлении сценарий был только один. Он немного потусуется с нами. Мы выпьем легкого пива. Пойдем танцевать, потом проводим Светку домой. Если, конечно, она не найдет утешителя и не утешится раньше благопристойных проводов. А затем, мы с ним… Ох, я ведь имени не спросила.
— Вадим, — одетый в стильные джинсы, футболку в обтяжку с уложенным в стильную прическу волосом, он все больше притягивал.
Пару секунд мои глаза бродили по чужому лицу, разглядывая привлекательный нос, высокие скулы и довольно пухлые губы. Кожа у Вадима смуглая, чисто выбритая, в глазах притаился игривый блеск.
— Лиза. Света.
— Вадим, у вас есть брат? — попытала счастья Светка, понимая, что смотрят не на нее и расстраиваясь с каждой секундой все больше и больше.
На нее бросили незаинтересованный взор, тем самым заработав бонус в моих глазах, а затем прекрасный взгляд прилепился намертво ко мне.
— Прости, красавица, таких, как я больше не делают. И таких, как ты Лиза, — его губ коснулась соблазняющая усмешка, а голос тронула такая томная хрипотца, что внутри дрогнуло все разом. — Тоже. Составишь мне компанию на вечер?
— Мы обе, — я заправила волосы за уши, мечтая, чтобы Светка чудом испарилась.
— Нет, только ты, — Вадим взмахнул ресницами и горячо, проникновенно заглянул в душу. — И я.
Меня бросило в жар и по животу, и от волн покалываний по ногам разлилась истома от предвкушения.
Ну, а что терять? Впервые за все время каникул, мне хоть кто-то понравился. Мама с папой далеко. Мне восемнадцать. Я поступила, сама поступила, на медицинский факультет. И это первый
