– Можно вопрос? – подняла руку третьекурсница Королева.
Сидела эта чистюля всегда на первом ряду, являлась старостой, считалась круглой отличницей, зачеты по экономической географии сдавала «автоматом», но Каменир ее не жаловал, нет, не жаловал. Он вообще скептически относился к девушкам, носящим джинсы. Даже если те маячили у него перед носом.
– Слушаю вас, Даша, – сухо произнес Каменир.
– Вам сколько тогда лет было, Эдуард Львович?
– Во время кубинской революции?
– Ну да, – вежливо кивнула Королева.
Каменир потрогал холеную бородку, в которой не было ни единого седого волоска. Ничего удивительного. Было бы странно, если бы борода отдавала серебром после окрашивания в одном из самых дорогих салонов Москвы.
– Мне, – он кашлянул, – мне сорок восемь лет. Произведя несложные арифметические действия, вы, Даша, можете вычислить мой возраст, скажем, – он опять откашлялся, – скажем, в дни небезызвестного Карибского кризиса. Ноябрь шестьдесят второго.
Королева быстро произвела расчеты, на то она и была Королева.
– Выходит, вы уже в шестилетнем возрасте курили сигары и распивали коктейли в барах? – изумилась она.
По аудитории прокатился веселый гул. Поморщившийся Каменир поднял руку:
– Тихо, тихо! Если вас так интересует, то кубинский коктейль и табак я впервые попробовал в конце семидесятых, когда был вполне совершеннолетним. – Ему пришлось основательно прокашляться, прежде чем продолжать дальше. – Но знание подобных фактов моей биографии не будет способствовать успешной сдаче экзамена, господа студенты… и студентки. – Каменир машинально пробежался взглядом по длинному ряду девичьих коленок, выставленных на его обозрение. Остановив глаза на затянутых в джинсы ногах Королевой, он уточнил: – Ни в коей мере. Поэтому давайте возвратимся к нашему предмету.
Отвернувшись, Каменир направился к вывешенной на доске карте. За его спиной установилась та самая тишина, которую принято называть звенящей. Ни перешептываний, ни смешков, ни шороха журналов с кроссвордами. Студенты Института туристического бизнеса отлично знали, каким принципиальным становится Эдуард Львович в периоды сессий. Если у тебя нет полного конспекта лекций, лишних пятидесяти долларов или красивых ножек, то даже не подходи.
«А с тебя, Королева, – мстительно подумал Каменир, – будет особый спрос. Джинсы в стиле унисекс, говоришь? Ты еще не знаешь, что такое унисекс, Королева. Ты еще побегаешь за мной в своих дурацких джинсах. Стоит мне захотеть, так ты из них сама выпрыгивать станешь. Как миленькая».
Каменир отчетливо вспомнил, как это бывает, и почувствовал сильнейшее возбуждение, смешанное с таким же сильным негодованием. Это несправедливо, когда, имея волшебный ключик к любой заносчивой недотроге, ты вынужден сдерживаться, отказывая себе в маленьких радостях жизни.
Взяв указку, он раздраженно ткнул ею в центр карты.
– Вот она, Куба. Население острова около десяти миллионов человек. Официальный язык – испанский, хотя в больших городах многие свободно изъясняются на русском, английском и на французском. – Бросив взгляд через плечо, Каменир отметил шевеление заинтересовавшей его пары ног и заговорил громче: – Природа Кубы удивительна по своей красоте. Равнины и горные массивы, реки и водопады, буйная тропическая растительность. Превосходное место для международного туризма. Температура зимой и летом примерно одинаковая, 25–28 градусов по Цельсию.
«У нас бы так, – добавил Каменир мысленно. – Но Москва – это не Гавана. До весны далеко, а зимняя стужа порядком поднадоела. Сколько можно? То снег, то ветер. Девушки вынуждены пододевать теплое белье, а выглядит оно не очень эстетично. То ли дело в Карибском бассейне, где, надо полагать, некоторые вообще без трусиков обходятся».
Размышляя об этом и о многом другом, Каменир механически сыпал фактами, которые лично ему не представлялись такими уж важными. Ну, Куба. Ну, полмиллиона туристов со всего мира ежегодно. Ну, знаменитый пляж Варадеро с мельчайшим песком. Что с того? Лично его, Каменира, полуголые и даже совсем голые мулатки, нежащиеся на белоснежном песочке, совершенно не привлекают. Ему русских девчат подавай, студенток, которые от сессии до сессии живут с парнями весело, а во время экзаменов начинают вспоминать и про своих преподавателей, н-да. Только в последнее время Камениру в этом плане, увы, не везло. Еще каких-нибудь пять годков назад студентки предпочитали погашать задолженности в частном, так сказать, порядке, а нынче откупиться норовят, словно он какой-то зачумленный.
Обидно. Жизнь проходит, а что за жизнь без приятных сюрпризов? Маета одна. Томление духа. А молодым что? Сплошные хиханьки да хаханьки.
– Вот вы, Андрусюк. – Каменир указал на рослую брюнетку, шушукающуюся с соседом на «камчатке». – Вы, вы. Повторите, пожалуйста, что я только что сказал.
На неохотно вставшей Галине Андрусюк оказалась самая короткая юбка, которую можно увидеть в феврале. Или это оптический обман? Каменир прищурился. Нет-нет, юбка действительно напоминает набедренную повязку, а ножищам Андрусюк может позавидовать страусиха. Так какого же лешего торчать на заднем ряду, прозябая среди желторотых юнцов? Неужели у этой вполне взрослой девушки со сформировавшейся фигурой нет иных интересов?
– Я жду, – напомнил Каменир, нервозно пощипывая бороду.
– Столица Кубы – Гавана, – промямлила Андрусюк.
– Это общеизвестно. Что еще?
– Расположена на северо-западе острова, население около миллиона…
– Кого?
– Чего: «кого»? – тупо переспросила Андрусюк.
– Страусов? – Каменир обвел взглядом аудиторию, приглашая присутствующих повеселиться вместе. – Или, может быть, крокодилов?
– Каких крокодилов?
– Кубинских, надо полагать.
В помещении весело грохнули, но Каменир лишь досадливо поморщился.
– Вы даже не понимаете, чего я от вас добиваюсь, Андрусюк, – сказал он. – Ну нельзя же так, в самом деле. Создается впечатление, что вы отсутствуете на лекции, витаете где-то в облаках. – Последовало неопределенное шевеление пальцами. – Почему-то мне кажется, что ваш не в меру общительный сосед слева тоже путает людей – с крокодилами, а учебу – с приятным времяпрепровождением на лекциях. – Каменир пренебрежительно усмехнулся. – Но учтите, весенняя сессия не за горами. И на вашем месте, Андрусюк, я бы пересел вперед, чтобы усваивать материал, не отвлекаясь на постороннюю болтовню.
– Я не отвлекаюсь, Эдуард Львович, – заныла девушка-страус, – честное слово, не отвлекаюсь.
Ее сосед набычился, избегая преподавательского взгляда. Напрасно старался. Этот недоносок совершенно не интересовал Каменира.
– Спускайтесь-спускайтесь, – настаивал он. – Вот, рядом с Королевой свободное место есть. Здесь вам будет значительно удобней.
Поколебавшись, Андрусюк принялась собирать вещи. Каменир, изобразив на лице полнейшее равнодушие, откашлялся и заговорил снова:
