сами учиться находить инвесторов. Они нужны всегда! Сегодня бизнес приходится непрерывно расширять, потому что слишком большая конкуренция в условиях кризиса. Это раньше я был кум-королем, и мой отель был первым и единственным в Москве люксовым отелем. А сейчас развелось конкурентов, включая жирные и богатые сети из-за бугра. Они на шее сидят, — Кинг Конгыч звонко хлопает себя по мощному загривку. — Каждый свой кусок урвать хочет. Вот я, не ровен час, помру, и вы здесь все перегрызетесь. И мое детище адвокатам достанется, пока вы по своим кнопочками в этих ваших гаджетах тыкать будете. А так я заранее посмотрю на вас в реальном деле, и решу кого казнить, а кого миловать. Так что прямо с этой минуты объявляю между вами соревнование на лучшего управляющего.
— Я все же задам тебе, папа, наболевший в ходе твоей пламенной речи вопрос: при чем тут Виктория? Она же не дочь тебе и не член семьи, — не сдается Марк.
Я буравлю его яростным взглядом. А он специально на меня не смотрит, хотя всё чувствует. У него уже пиджак дымится от этого взгляда. Мало того, что он меня лапал, так еще и пытается с работы выгнать!
— А она мне нравится, — хмыкает шеф. — Порода у нее такая пробивная, упрямая, — он сжимает кулак и машет им в воздухе. — Не сегодняшняя порода. Девки нынешние все на готовенькое хотят. А Вика у нас все сама. Уважаю я таких! У меня дочери не было, а я очень хотел. И если бы была, то вот такая бы и родилась, — он с улыбкой смотрит на меня. — Поэтому я ее воспринимаю, как члена семьи.
Краска заливает мои щеки. Приятно, когда тебя хвалят. Но спасибо вселенной, что шеф не мой папа. В одном он прав: мы похожи. Потому в одной семье не ужились бы.
— Да, папа, — Артем вытягивает ноги и разваливается на стуле полулежа. — Хороший ты нам сюрприз приготовил. Прямо шведская семейка!
Ну спасибо, что как дочь. А не как всегда! Обычно ты к молодым и красивым женщинам испытываешь совсем другие чувства.
— Ты за языком следи! — благодушие вмиг слетает с Кинг Конгыча и глаза начинают метать молнии. — Пока вы там по Европам-опам катались, Вика тут махалась. От портье до управляющей доросла. Языки учила. Ночами не спала. От гостей наших терпела много чего. У них же тараканы в башке стадами ходят! Мне в свое время хороший человек шанс дал. А я ей дам. А без шанса я бы так водилой у братков и остался. Не то, что вы: с рождения сразу в подгузники "Версаче" зады паковали. Так что не жужжите! Вот такой я с бабами: или девушку станцую, или одарю. Добрый я сильно!
— А главное: скромный, — ехидно замечает Артем.
— Правильно говоришь, сын. Скромняга я и симпатяга, — довольно рокочет Кинг Конг. — Короче, к делу: сегодня приезжает крупный инвестор. Я когда узнал, во сколько оценивается его капитал, мне в первый раз в жизни захотелось сменить пол и выйти за него замуж. Вам его нужно облизать с ног до головы, чтобы он вложился в отель. Так что сегодня и посмотрим, как справитесь. Ну чего сидим? Встали и пошли работать! Дети мои, об одном прошу: не облажайтесь! Папе на старости лет очень нужна вкусная кашка!
— Да ладно вам, — возражаю я. — Какая кашка? Вам всего пятьдесят пять вчера стукнуло. Вы еще жениться можете.
— Тьфу на тебя, тьфу! — Кинг Конгыч испуганно стучит по деревянному столу. — Осень наступила, отцвела капуста. У меня пропали половые чуйства. Теперь только бизнес, и больше ничего!
— Поняла вас, шеф, — я активно тру нос, пытаясь сдержать улыбку, потому что вижу, что Кинг Конгыч не шутит, хоть и отвечает в привычной ернической манере.
При упоминании женитьбы у него сразу весь румянец с лица сошел. Что вполне понятно, если учесть, сколько денег и нервов ему стоили предыдущие разводы, о чем он мне неоднократно говорил.
— Я просто хотела спросить, кто этот инвестор.
— Очень известный израильский бизнесмен Эйтан Шор, — охотно поясняет шеф. — Из наших бывших. Ребенком его в Святую Землю увезли. Кое-что ему там снизу, конечно, обрезали, — Сан Саныч складывает пальцы ножницами и чикает себя в районе живота. — Зато, в качестве компенсации, кое-что сверху пришили. Это я сейчас про кошелек. По-нашему он болтает, как мы с тобой. Мужик по натуре строгий, но справедливый. Любит, чтобы все как швейцарские часы, понимаешь, работало. Тип-топ и чики-пуки! И не скупой, кстати. Так что если вложится в отель, то всем будет хорошо.
Глава 3. Здравствуйте, барин!
Иду к выходу из кабинета шефа и сталкиваюсь с Марком, который стоит у двери, озабоченно листая что-то в телефоне. Пытаюсь проскользнуть мимо и ненароком бросаю взгляд на экран его телефона. А там заставка с приветствием: "Здравствуйте, барин! Чего изволите?"
Что? Барин? Да он на всю голову больной! Невольно замираю на месте в растерянности, а Марк, не глядя на дверь, внезапно делает шаг, и толкает меня. Я с размаху лечу прямо на дверной косяк и даже не успеваю испугаться. Потому что между мной и косяком оказывается Артем. Утыкаюсь лицом в его широкую грудь, в тонкую шелковую белую футболку под молочного оттенка пиджаком. Меня окутывает запах очень дорогого одеколона. А губы припечатываются к упругим мышцам груди.
Артем то ли машинально, то ли пользуясь случаем, обнимает меня, прижимая к себе.
— Вот нам везет второй день подряд! — оживляется моя тушка. — Жизнь налаживается!
— Может, ты хотя бы попытаешься выскользнуть из его объятий! — недовольно бурчит мозг.
— Да мы уже почти. Все равно там не так интересно, как у старшего брата. Скажем интеллигентно: это не тот урожай! Хотя грудь мне понравилась. Уютненько мы там полежали, — тело включает, наконец, мышцы.
— Пошлячка, — ворчит мозг.
— Не пошлячка, а юная натуралистка и знатный овощевод. Можно сказать: ученица Мичурина. Он вон пытался арбузы на березе вырастить. А я хочу женское счастье вырастить на безрыбье, в условиях современной жизни, когда мужика нормального с микроскопом не найдешь. Вот это, доложу я вам, селекция!
Бормоча благодарности, отстраняюсь от спасителя.
— Извините меня, Вика. Вы в порядке? — Марк бросается ко мне.
— Естественно, она в порядке, — улыбается Артем. — Ведь у нее есть я!
— Извините, я, кажется, запачкала вам футболку помадой, — смущенно шепчу я.
— Ты смотри, а они уже спелись. Прямо с утра в диафрагму целуются, — довольно потирает руки Кинг Конгыч.
— Не запачкали, а повесили на грудь медаль, — смеется
