уверен, что это плохо? Может быть, все как раз идет к лучшему. – Рука с тонкими голубыми венами хлопнула газетой по столу. – Есть кое-какие догадки. Сведения постепенно просачиваются. Я уверен, что известно больше, но правительство придерживает информацию, опасается паники… Как будто такой всемирный феномен можно утаить! Но Вашингтон все равно будет до конца цепляться за свои дурацкие страхи.
– Мистер Россман, – Брок пошевелил руками и снова опустил их, – нам-то что делать?
– Ждать. Ждать и наблюдать. Я скоро еду в город, хочу сам посмотреть. Мои карманные мозги в институте должны…
– Вы уезжаете?
Россман с улыбкой покачал головой.
– Бедный Арчи. Как страшно быть беззащитным, не правда ли? Мне иногда кажется, что люди боятся смерти именно по этой причине – не из-за неведомого, а потому что смерть предрешена и от нее не уйдешь. Фатализм и тот всего лишь ширма. Однако я отвлекся от темы…
Он долго молча курил. Вокруг стрекотали и бормотали летние сумерки.
– Да, – наконец сказал мистер Россман. – У меня тоже есть такое чувство. Приятным его не назовешь. Дело не только в нервозности и ночных кошмарах, – они, я полагаю, вызваны физиологическими причинами, – но и в самих мыслях. Я всегда считал, что умею мыслить быстро, эффективно и логично. А теперь во мне просыпается что-то такое, чего я совершенно не понимаю. Порой мне кажется, что вся моя жизнь состояла из мелочной, бессмысленной суеты. При этом я не сомневаюсь, что хорошо послужил на благо семьи и отечества. – Старик еще раз улыбнулся. – Надеюсь, я еще доживу до того, чтобы увидеть, чем все это кончится. Мне интересно!
Из глаз Брока потекли слезы.
– А что делать мне?
– Тебе? Жить. Проживать один день за другим. Что еще человеку делать? – Россман поднялся и положил руку на плечо Брока. – Думать тоже не забывай. Не отрывайся мыслями от земли – так лучше. Никогда не обменивай свою свободу на чужие предложения думать и совершать ошибки вместо тебя. Я был для тебя кем-то вроде феодала, Арчи, но, возможно, в этом больше нет нужды.
Брок бо́льшую часть сказанного не понял. Он лишь почувствовал, что мистер Россман советует не вешать нос и что не все так плохо.
– Я хотел взять у вас почитать какие-нибудь книги, – застенчиво проговорил Брок. – Хочу посмотреть, смогу ли я их теперь осилить.
– Ну, конечно, Арчи. Пошли в библиотеку. Я найду что-нибудь полегче для начала…
Глава 4
Передовицы «Нью-Йорк Таймс» от 23 июня:
«ПРЕЗИДЕНТ ОТРИЦАЕТ, ЧТО БЫСТРЫЕ МОЗГИ ОПАСНЫ»
«Белый дом советует сохранять спокойствие и продолжать работу – перемены не страшны для людей»
«Ученые США работают над проблемой – ответ скоро будет найден»
«РЕЗКИЙ СПАД НА ФОНДОВОМ РЫНКЕ БЕСПОКОИТ УОЛЛ-СТРИТ»
«Падение продаж снижает котировки акций»
«“Экономист” считает: США грозит рецессия»
«КИТАЙСКАЯ АРМИЯ ПОДНЯЛА МЯТЕЖ»
«Правительство коммунистов объявило особое положение»
«В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ ОСНОВАНА НОВАЯ РЕЛИГИЯ»
«Сойер провозгласил себя Третьим Баалом – митинг собрал тысячи людей»
«ФЕССЕНДЕН ПРИЗЫВАЕТ СОЗДАТЬ МИРОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО»
«Изоляционист из Айовы, выступая в сенате, переменил позицию»
«ДЖОНСОН: МИРОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО – НЕПРАКТИЧНАЯ ИДЕЯ»
«Сенатор из Орегона сохраняет прежнее мнение»
«БУНТ В ДОМЕ ДЛЯ СЛАБОУМНЫХ НА СЕВЕРЕ ШТАТА»
«Беспорядки в Алабаме»
Все работали допоздна, и гости прибыли в дом Коринфа только к десяти вечера. Шейла по обыкновению приготовила сэндвичи и кофе, после чего села в уголке и тихо беседовала с Сарой Мандельбаум. Время от времени они с тревогой поглядывали на играющих в шахматы мужей.
Игра получалась у Коринфа лучше, чем когда-либо раньше. Обычно он и Мандельбаум делили победы и поражения поровну, неторопливая осторожная тактика физика нивелировала резкие блестящие выпады профсоюзного деятеля. Однако в этот вечер молодой ученый был рассеян. Он строил схемы, которым позавидовал бы Касабланка, но Мандельбаум их раскусывал на раз и варварски дырявил его защиту. Коринф вздохнул и отодвинулся от стола.
– Сдаюсь, – сказал он. – Мат через… э-э… семь ходов.
– Ничего подобного. – Мандельбаум указал корявым пальцем на королевского слона. – Если бы ты сходил им сюда, то…
– А-а, верно. Ты прав. Все равно один итог. Я просто не в настроении. Где застрял Нат?
– Придет. Не волнуйся.
Мандельбаум пересел в кресло и принялся набивать большую трубку.
– Не представляю, как ты можешь спокойно сидеть, когда…
– Когда все вокруг рушится? Послушай, Пит, все вокруг всегда рушилось, с незапамятных времен. На данном этапе дело хотя бы не дошло до стрельбы.
– Наверное, еще дойдет, – буркнул Коринф, встал и подошел к окну. Руки – за спиной, плечи опущены. Непрерывное мерцание городских огней вырезало его силуэт на фоне темного неба. – Разве ты не понимаешь, Феликс? Этот новый фактор, если мы вообще выживем, перевернет всю жизнь. Наше общество создано людьми определенного типа и рассчитано на этот тип. А теперь сам человек превращается во что-то другое.
– Не думаю. – Звук спички, которой Мандельбаум чиркнул о подошву, прозвучал на удивление громко. – Мы все та же скотина, что и прежде.
– Какой у тебя был ай-кью до перемен?
– Понятия не имею.
– Никогда не проходил тест?
– Да нет, проходил. Иногда требовали пройти, прежде чем допустить к работе, но я никогда не интересовался результатом. Что такое ай-кью? Просто число набранных баллов.
– Нет, не только. Тест оценивает способность к обработке данных, абстрактному мышлению…
– Только если ты белый европеец с западноевропейской или американской культурной закваской. Вот для кого существует этот тест. Бушмен из Калахари надорвал бы живот от смеха, узнав, что тест не включает в себя умение находить воду. Для него оно важнее, чем способность жонглировать цифрами. Нет, я, конечно, тоже ценю в личности логику и воображение, однако лишен твоей трогательной в них веры. Человек ими не ограничивается, и автомеханик, возможно, больше приспособлен к выживанию, чем математик.
– К выживанию? В каких условиях?
– В любых. Приспособляемость, сопротивляемость, быстрота – эти качества важнее всего.
– Доброта тоже очень важна, – робко вставила Шейла.
– Боюсь, доброта – это роскошь. Хотя такие вещи и делают нас людьми, – сказал Мандельбаум. – И потом доброта к кому? Иногда приходится отпускать тормоза и применять силу. Совсем без войн не обойтись.
– Войны стали бы не нужны, будь люди разумнее, – ответил Коринф. – Вторую мировую войну не пришлось бы вести, если бы Гитлеру не позволили занять Рейнскую область. Чтобы окоротить его, хватило бы одной дивизии. Однако политики были слишком глупы, чтобы предвидеть, к чему это приведет.
– Нет. Просто у них имелись причины, по которым им было – как бы лучше выразиться? – не с руки посылать дивизию. Девяносто девять процентов всех людей на Земле предпочитают поступать
