что она, мать вашу, улыбается. Она не бесится что я прилип к ней как липучка. А ведь я и в прямом и в переносном смысле прилип к ней.
— Я не виноват, что у меня много вопросов накопилось. Боже, столько лет прошло… Конечно я буду задавать вопросы. Бля, ты почему не замужем ещё? Скажи честно, меня ждала? — хриплю ей в ухо улыбаясь и еле заметно касаясь носом ее щеки.
Она не против. Что бы я не делала, она, мать вашу, не против. Это наводит меня на мысль, что могу позволить себе ещё много чего. Бля, почему она меня не отталкивает? Она словно ждёт от меня ещё и ещё прикосновений.
— Я не хочу замуж. — задумчиво отвечает Джи прижимаясь ко мне с таким же рвением, что и я к ней.
— Почему?
— А что мне там делать? Меня устраивает моя жизнь.
— Точно… меня ждала! — усмехаюсь я.
— А ты почему не женился?
— Тебя ждал. — вырывается из моих уст быстрее, чем я успел подумать.
Если так подумать, я бы женился, только на ней. И раз уж не получилось жениться на той кого безумно любил, на другой и подавно не женюсь.
— Отпусти… — пытается вырваться из моих лап.
— Что случилось?
— Ничего. Уходи. Хватит уже дурью маяться.
Я не понял что с ней вдруг.
— Я обидел тебя? Прости. — нехотя отпускаю ее.
— Выйди из моей комнаты, пожалуйста.
— Почему? Я думал здесь останусь сегодня. — уверено говорю я с нажимом. Ну а что, вдруг согласится?!
— Чего? — не скрывая удивления зло бросает она. — Ты что придумал у себя в голове? Раз уж мы посидели на кроватке… раз уж я обняла тебя, значит дело в шляпе?
— Вообще хотелось бы конечно. Я не против. — только я выдал это, и тут же она влепила мне пощечину. Моя правая щека горит, но это ничто по сравнению с тем огнём, что горит у неё внутри.
— Неожиданно. — провожу пальцем по щеке и плавно прохожу по нижней губе. Она это видит, наблюдает за моими движениями, за моим пальцем. Затем этим же пальцем прохожу по ее губам.
Она замерла. Я застал ее врасплох.
— Только не бей — это было последнее, что я сказал перед тем как набросился на ее губы.
Она пришла в себя, и что вы думаете? Правильно! Она ещё раз влепила мне звонкую пощечину. А что сделал я? Правильно! Я схватил ее руки, завёл над головой и под весом своего тела уложил ее на лопатки и сам оказался на ней.
И снова припал к ее губам.
Глава 9
Джия:
Нет, нет, нет! О Боже! Не целуй! Не делай этого! Пожалуйста… мысленно молю его.
Нельзя допустить чтобы он поцеловал меня, хотя, блин, он уже это сделал… Он уже поцеловал меня.
Господи! Я лишусь рассудка. Не позволяй этому случиться…
Господи, господи, господи!
Это не сон? Все тот же вкус родных губ, по которым я истосковалась… Все такие же пухлые и мягкие губы…
Сколько сотен раз я представляла этот момент…
Нельзя! Для меня это смертельно. Этот поцелуй действует на меня словно сладкий яд.
Всеми силами пытаюсь выбраться из-под этого медведя, но все безрезультатно. Если так подумать, я же не умру от поцелуя. Но видимо мозг так не думает и начал посылать сигналы об опасности… И естественно меня накрыл дикий панический страх.
Благодаря этому страху, у меня появляются силы разъединить наши губы. Я так испугано билась под ним, что прочитала на его лице ужас и негодование от моего поведения. Он был в замешательстве. Возможно даже подумал что я бьюсь в конвульсиях.
Ещё из головы не выходило то что нас могут услышать мои родители.
Это будет лютый кринж.
— Такая же вкусная… Я скучал… — хрипит мне в губы перед тем как возобновляет наш поцелуй.
Сладкий яд… напоминаю себе и кусаю Тана за нижнюю губу так сильно что почувствовала на языке вкус крови.
— Дикая! — резко отстраняется от меня облизывая свою раненую губу.
— Отпусти меня! — требую в очередной раз.
Он внимательно смотрит мне в глаза и шёпотом произносит:
— Только не говори что о поцелуе со мной вовсе не думала. Не поверю!
— Не думала. Даже в мыслях такого не было! — вру, самым наглым образом.
— Кажется ты покраснела. — с усмешкой произносит, касаясь пальцем моей щеки. Я отворачиваюсь молча. Прекрасно понимаю что в тёмной комнате, где слабо горит ночная лампа, он этого не увидит, но дико неудобно стало перед ним.
— Слезай уже с меня, придурок. — толкаю в грудь.
— Как скажешь — встает, подбирает свою футболку и направляется к выходу. Только берётся за ручку двери и останавливается, поворачивается ко мне и выдаёт:
— Я был уверен, что ты тоже этого хочешь…поэтому поцеловал тебя… снова.
Тут у меня как в фильмах заиграла музыка и его взгляд неприлично долго касался меня, как в замедленной съемке того же фильма. Спустя время он исчез, оставив меня наедине с воспоминаниями.
Наш первый поцелуй… Именно эти же слова он произнёс тогда… и сейчас их повторил снова.
Как мне теперь уснуть? Чувствую ночка будет длинной.
Полночи переворачивалась с боку на бок, ходила по комнате и задремала только под утро.
Сквозь сон слышу голос мамы, но не получается открыть веки, слишком тяжёлые и как будто мои глазные яблоки кто-то вытащил, повалял в песке, как вареник в муке и вернул в орбиты.
— Ну же! Давай деточка, просыпайся! — мама открывает окно, впуская утренний воздух в комнату. — Раньше всех уснула и позже всех встаёшь. Как можно столько спать?
Если бы… За окном уже расцветала, в то время когда я от бессонницы сидела на подоконнике со стаканом воды.
— Я уснула ближе к утру, мам. Дай поспать. — вспомнив причину своей бессонницы, я в миг отрезвела и по той же ПРИЧИНЕ я не хочу вылезать из постели. Не хочу сталкиваться с Таном. А это неизбежно когда люди находятся в одном доме.
— Когда я заглядывала к тебе, ты спала сном младенца. Рано легла спать, поэтому наверное и сон пропал.
— Может быть…
— Мне пора спуститься. Не заставляй себя ждать.
— Я проснулась мам. Сейчас спущусь — сажусь на край кровати, вытягиваюсь, затем делаю глубокий вдох. Пахнет весной… встаю, подхожу к окну и застываю. Тан без футболки, в одних спортивных штанах бегает вдоль речки.
Мама уходит, а я стою у окна, пуская слюни на Казимирова. Какой же он рельефный. Раньше я считала его накаченным,
