— Там. — Он указал пальцем на толпу меднокожих людей вокруг раскопа. — Расступитесь! Кутирий! Дайте пройти доктору Эдельману.
Эдельман опустился на колени на краю раскопа.
— Кисточку! — приказал он, вытянув руку.
Жестом ассистента хирурга Хосе передал ему четырехдюймовую кисточку.
Эдельман осторожно стряхнул тонкий слой буроватой земли.
Коттен встала у него за спиной и нагнулась, пытаясь рассмотреть, что там на дне. Она услышала, что у Эдельмана перехватило дыхание, когда он сел на корточки.
Пол показал поднятые большие пальцы и включил на цифровой камере «Сони» режим записи в максимальном разрешении. Тихий шум работающей камеры слился с шелестом ветра в вершинах деревьев.
Коттен снова повернулась к Эдельману и заметила радужные блики на предмете. Даже сквозь слой земли было видно, что он явно не отсюда, он чужд этим старинным развалинам. Он отражал пробивавшийся сквозь облака солнечный луч и сверкал поразительными цветами.
Эдельман достал из кармана лопатку и бережно окопал предмет.
«Что это, стекло?» — мелькнула мысль у Коттен.
Очистив края, Эдельман подсунул пальцы под предмет и оторвал его от земли.
— Дай что-нибудь, обернуть его.
Хосе перевел распоряжение, и один из рабочих бросил археологу полотенце.
С ловкостью, приобретенной за годы работы, Эдельман извлек объект и завернул его в ткань.
— Потрясающе, — прошептал он. — Когда вернутся Ричард и Мария, они просто…
— Что это? — спросила Коттен.
Эдельман встал, держа предмет в руках, словно спеленатого ребенка.
— За всю свою карьеру я не видел ничего подобного.
Хрустальная табличка
Тьма окутывала горные хребты, холодало. Днем ярко светило солнце, и воздух был свежим, но по ночам температура падала до пятидесяти градусов, а то и ниже[8]. Коттен озябла и плотно закуталась в свою парку. В такие вечера, как этот, горный перуанский лес был окутан мглой и тайной. Хосе как-то рассказал о местном поверье, что в облаках есть дорога, ведущая в иной мир.
Коттен, Пол, Ники Эдельман собрались под лампой у его палатки — в темноте слышались жужжание генератора и голоса местных рабочих, доносившиеся со стороны раскопа.
Эдельман указал на две покрытые слоем земли раковины, в которых были проделаны отверстия.
— Музыкальные инструменты. Рожки. На них играли индейцы чавин, — пояснил он. — Чавин известны как первые обитатели Перу.
Он приподнял лежавший рядом с раковинами камень с углублением посередине.
— Ступка. Возможно, использовалась для того, чтобы толочь семена вилки.
— А что такое «вилка»? — спросила Коттен.
— Такое дерево. Они обжаривали его семена, обладающие галлюциногенным действием, и толкли в порошок. Вдыхали его через узкие полые кости или просто вдували в ноздри друг другу.
— Что я тебе говорил насчет листьев коки? — заявил Ник. — Эти ребята тысячелетиями ловили кайф.
Эдельман проигнорировал реплику Ника.
— Но сегодня на раскопках мы нашли нечто действительно из ряда вон выходящее, — продолжал археолог. — Я уже осмотрел этот предмет перед тем, как позвать вас.
Пол включил камеру и стал записывать, а Ник принялся регулировать уровень громкости портативного диктофона. Над головой Эдельмана он держал маленький подвесной микрофон. Коттен, чтобы выбрать лучшую точку обзора, обошла стол кругом, но Эдельман держал предмет завернутым в непроницаемую ткань.
— По некоторым признакам мы видели, что в этом месте есть нечто необычное, — сказал Эдельман, глотнув виски. Он был единственным в лагере обладателем настоящего стеклянного стакана, утверждая, что консервативное английское воспитание не позволяет пить хороший виски из пластикового стаканчика. Это несерьезно.
— По каким признакам? — спросила Коттен.
— Наиболее заметное и поразительное обстоятельство — большой временной разрыв между периодами, когда это место было обитаемым. Первые инки, жившие здесь, внезапно ушли. Испарились. И пока здесь не поселились последние обитатели, это место пустовало.
— А почему они ушли?
— Хороший вопрос.
— Может, их истребило какое-то другое племя? — предположил Пол.
Эдельман пожал плечами.
— Возможно, однако тут нет ни могил, ни гробниц, ни человеческих останков — по крайней мере, ничего из того периода.
— Как-то это странно для такого большого города, — сказала Коттен.
— То, что нет могил, действительно странно. Сам факт исчезновения любопытен, но не является чем-то неслыханным. История знает несколько подобных случаев — великие культуры или цивилизации, которые исчезали словно в одночасье. Может быть, мы никогда не узнаем, что заставило этих людей уйти из города. Хороший аналог, возможно известный вам, — ваши американские индейцы Юго-Запада, анасази.
— Пещерные жители? — уточнил Пол.
— Да. Как и многие древние народы, они были изобретательными и хорошо приспосабливались, а потом вдруг исчезли без следа. — Он кивнул Полу. — На самом деле никто не знает, почему некоторые из этих цивилизаций исчезли. Не было никаких признаков неурожая, засухи, эпидемии или вооруженного конфликта. Просто сегодня они есть, а завтра — раз и нет.
— Неужели при современном уровне развития науки эти тайны так и останутся неразгаданными? — спросила Коттен.
— Кто знает? — ответил Эдельман. — Очень редко удается найти какие-то зацепки, но чаще всего люди исчезали, вообще не оставляя следов. Вспомните, к примеру, Атлантиду. О ее существовании писал Платон, но если она и вправду была, что с ней случилось?
Эдельман откинул голову и помассировал шею, не выпуская из рук предмет, завернутый в замшу.
— Мы находили здесь и другие артефакты, которые явно относились к периоду до инков и чавин — может быть, за тысячи лет до них, — продолжал он. — Некоторые принадлежат к абсолютно другой культуре, пока не известной нам. А теперь еще и это. Эта потрясающая находка только добавляет вопросов о тех, кто населял эти места. Когда Ричард и Мария вернутся, нам придется пересмотреть прежние умозаключения.
— Вы с ними уже говорили? — спросила Коттен и отхлебнула пива. Перуанское пиво не слишком ей нравилось. Она предпочла бы любимый «Абсолют» и жалела, что не прихватила пару маленьких бутылочек в самолете, когда летела из Форт-Лодердейла в Лиму. Хотя она любила водку холодной, вполне хватило бы остудить ее на ночном горном воздухе.
