разбежались. Вокруг звенящая ночная тишина, которую разрывает только треск огня и… вой сирен. Я по новой цепляюсь за отворот куртки Тима, когда звуки становятся слышны все ближе и ближе. Пытаюсь тащить его за собой в сторону своей машины, но он только отмахивается, отталкивая мои запястья.
— Пусти меня, Золотарева! Пошла на хрен! — слышу, и нет, этот идиот очень даже видит меня. А еще не совсем гонор ему авария сбила, раз огрызается и посылает.
— Ты ранен, придурок! — рычу в ответ, припечатав хорошенько его кулаком в плечо. — Нам нужно уезжать отсюда к чертям, пока обоих не загребли!
— Что это была за хуйня?! Как так, твою мать, как?! — вопреки моему «призыву», усаживается он на асфальт, хватаясь руками за голову. Парня буквально колотит, а лицо исказила гримаса. Хочется невероятно сильно отвесить ему звонкую оплеуху или ощутимый подзатыльник, а еще тряхнуть за грудки и вывести из этой прострации, в которой он «засел», но я с титаническими усилиями давлю в себе недовольство и желание скрутить его в бараний рог. Беру под контроль свой голос и девочку-язву, что сидит внутри, и приседаю рядом на колени, обхватывая ладонями колючие щеки парня, пачкая руки в его крови.
Главное, не смотреть. Главное, не думать.
— Тимур! Посмотри на меня! — не говорю, требую, заставляя его повернуться. Дожидаюсь, когда взгляд становится осознанным и фокусируется на мне, а потом, четко проговаривая каждое слово, говорю твердо:
— Тебе надо в больницу. Нам надо сваливать отсюда!
— Так вот и сваливай! Какого лешего ты еще тут сидишь, дура? — огрызается Тим, скидывая мои ладони со своего лица.
— Да вот именно потому, что дура, Абашев! — поднимаюсь, потянув его за собой. — Поехали, я сказала… — не успеваю договорить, как рядом с нами резко, со свистом, тормозит машина. Как в каком-то тупом боевике, опускается наглухо тонированное стекло, и я вижу водителя черного внедорожника.
Кучер.
Горло сдавливают тиски. По классике жанра сейчас должно быть предупреждение, и оно не заставляет себя долго ждать:
— Абашев! Бабки за тобой, — неприятно низкий, скрипучий голос парня обжигает решимостью. — И теперь ты мне должен тачку. Сваливать не советую. Я тебя из-под земли достану, — сплюнул «добродетель», мазнув по мне своим гадким грязным взглядом, и с таким же свистом колес сорвался с места, оглушая ревом двигателя.
— Золотарева, я труп!
— Давай, вставай, гонщик недоделанный. Если не уедем, то раньше, чем Кучер, до тебя полиция доберется, за решеткой ни девочек, ни алкоголя, Абашев! Так что поехали! — наконец удается достучаться до парня.
С горем пополам мы садимся в машину, и я тут же жму по газам, увозя нас от места ДТП как можно дальше. Виляю переулками и дворами, чтобы ни в коем случае не засветить свою белоснежку на камерах видеонаблюдения. И только когда оказываемся чуть ли не на другом конце города, бросаю взгляд на притихшего парня, откинувшего голову на подголовник, и понимаю, что ему все-таки надо в больницу. Проверить, может, у него сотряс. Он так и держится за рану руками, а по лбу так и течет кровь, капая на щеку, которую тот через раз трет рукавом кофты.
— На! — достаю из бардачка тряпку, которая завалялась здесь с доисторических времен, — держи, — пихаю ему в руки. Не хватало еще, чтобы он мне тут весь белый кожаный салон заляпал своей голубой аристократической кровью. — В больничку тебе надо бы, — смотрю на него с отвращением, понимая, что удивительно, но впервые в жизни от вида крови мне становится так дурно. — Ужасно выглядишь.
Ответом мне служит тишина.
В больнице попадаем к травматологу. По пути до перевязочной у Тимура звонит телефон, и он не думая передает его мне. Молча. Ни слова не сказав.
Приплыли. Нашел личного водителя-секретаря. «А за кофе не сбегать?» — так и хочется выпалить, но убитый вид парня заставляет прикусить свой острый язычок и молча проводить его фигуру взглядом.
— Алло, — отвечаю, замечая имя звонящего, обозначенного как Киса.
Фыркаю в трубку. Больше чем уверена, что этот экземпляр даже имени той блонди не помнит.
— Где Тимурчик? — пыхтит эта «кошечка».
Тимурчик? Фу же, ну! Хочется ей рот с мылом прополоскать. А вообще не сказать, чтобы дамочка была очень рада услышать в трубке меня.
— В перевязочной твой Тимурчик, раны штопает, — говорю и называю номер больницы, где мы сейчас находимся. Частная клиника, попавшаяся по дороге.
— Ладно.
Прохладно.
Я сбрасываю вызов и сажусь на кушетку в коридоре, пребывая в непонимании, что мне делать и какого черта я до сих пор здесь? Я помогла? Помогла. Все, с меня хватит. Сейчас сдам бедолагу из своих рук в лапки «кисы» и можно будет с чистой совестью ехать домой. А то что-то сегодня денек выдался эмоциональный. Ноги подкашиваются, и в глазах темнеет, будто это я черепушкой стукнулась, а не Абашев младший.
Однако блонди не сильно торопится, а Тимура там, похоже, обвязывают как мумию с ног до головы.
Проходит десять минут, двадцать, когда стрелка подбирается к часу ночи, я сдаюсь. И только уже решаю свалить по-тихому, когда до слуха доносится цокот каблуков по каменному полу больницы.
— Где он? С ним все в порядке? — пищит девушка буквально с ходу.
— На пере… — не успеваю договорить, как из кабинета появляется виновник «торжества» с перебинтованной головой и пластырем с разноцветными птичками на брови. О, черт, прям мачо-мен! Смешок сдержать не получилось. За что и получила контрольный в голову от Абашева.
— Тим, ты попал на бабки, ты в курсе? — тут же налетает на него девица. Ух ты, понимает? По-видимому, там все же мозгов чуть больше, чем «ничего».
— Без тебя знаю, — рычит парень, забирая у меня свой мобильник.
— Знаешь? А то, что Кучер из тебя кишки вытрясет, знаешь?
— Ты мне сюда приперлась нотации читать? Если да, то можешь валить. Ты свое уже отработала. Деньги получила, и все остальное тоже.
Воу-ч! Присвистнула я и тихонько бочком отошла от этой парочки подальше, старательно отводя взгляд, привалившись плечом к стене. Надо же, МЫЛОдрама какая разворачивается на моих глазах.
— А ты правда думаешь, что кому-то нужен с такими долгами? — фыркает блонди. — Никому! И я приехала сказать, что ухожу от тебя, ясно? Не ищи меня, не звони и не пиши! — выдает «киса», наивно полагая, что он вообще собирался это делать. И заставляя, видимо, так же подумать Тимурчика, потому что тот, приофигевши, вздернул брови, когда девушка победно свалила в закат.
Вот смотрю вслед уходящей дамочки, и мне просто интересно: на что у нее был
