Книга Жестокая принцесса - Кайли Кент

Я в замешательстве, потому что она права. Каждый в нашем мире должен знать, как защитить себя. Но животное внутри меня кричит, что это моя работа — защищать эту маленькую девочку. Это моя работа — сделать так, чтобы она могла быть именно такой — маленькой, ребенком, и не беспокоиться о собственной безопасности.

Откуда, бл*дь, все это берется? Я только что познакомился с ней. Я начинаю думать, что эти женщины Донателло — гребаные ведьмы или что-то в этом роде. Как, бл*дь, они ломают стены вокруг моего сердца? Как они проникают мне под кожу?

Может, я окончательно сошел с ума?

— Скажи мне, Нео, чем для Лолы обернулось неумение защитить себя? — Анжелика произносит единственное имя, которое потрясает меня до глубины души.

Я делаю шаг назад. И еще один. Пока не упираюсь в стену позади себя, создавая столь необходимое пространство между нашими телами. Потому что при одном упоминании этого имени мне хочется обхватить рукой ее чертовски красивую шею и сжимать, пока ее губы не посинеют.

Лола. Моя младшая сестра. Никто не упоминает ее. Как будто она не исчезала, если мы просто не произносим ее имя. Прошло десять гребаных лет. Десять лет с тех пор, как ее забрали из единственного места, где она должна была быть в полной безопасности. Из ее спальни. В доме нашего детства. Мне было пятнадцать, и именно этот момент предопределил мою судьбу. В тот день я пришел к дяде Тео, брату моего отца, и сказал ему, что хочу, чтобы меня посвятили.

Мой отец был консильери дяди Тео. Его самым доверенным лицом. Дядя ничего не делал, не посоветовавшись сначала с отцом. Как бы ни был предан этой жизни мой старик, он никогда не хотел, чтобы я пошел по его стопам. Но у меня не было выбора. Какой-то гребаный мудак забрал мою младшую сестру, и я поклялся, что, когда найду их, не хватит никаких «Аве Мария», чтобы спасти мою душу. У меня уже был билет в один конец в ад. Почему бы не извлечь из этого максимальную выгоду, присоединившись к семейному бизнесу?

Я так и не простил себя за то, что не смог спасти ее. За то, что не помешал им забрать ее из неприкосновенности нашего дома.

Ей было всего девять лет. Она должна была быть в безопасности в своей постели. Я должен был защищать ее лучше. И я, бл*дь, должен был выследить их. Я и по сей день не прекращаю поиски. Я слежу за каждой темноволосой девушкой, которую вижу, за каждой женщиной примерно того возраста, в котором она была бы сейчас, пока со стопроцентной уверенностью не узнаю, что это не она.

Анжелика протягивает ко мне руку, но быстро опускает ее.

— Нео, прости меня. Я не должна была этого говорить.

Я качаю головой. Мне нужно убираться отсюда, пока я не совершил что-нибудь действительно чертовски глупое. Например, не задушил сестру моего лучшего друга. Или еще что похуже.

Не говоря ни слова, я поворачиваюсь, чтобы уйти. Быстрые, как у ниндзя, рефлексы Анжелики заставляют ее вцепиться в рукав моей куртки. Она толкает меня к стене.

— Можешь кричать на меня, проклинать меня. Я могу с этим справиться. Я знаю, что это был удар ниже пояса. Я не должна была говорить о ней.

— Кричать — это последнее, что я хочу с тобой сделать. — Моя рука обхватывает ее сзади за шею, притягивая ее тело к своему.

— Что ты хочешь со мной сделать? — шепчет она мне в губы.

— Прямо сейчас я хочу сорвать это платье с твоего тела, прижать тебя к стене и утонуть в твоих криках, пока буду засовывать свой член так глубоко в твою киску, что ты будешь чувствовать меня еще много дней спустя. — Я не жду, пока она ответит, прежде чем завладеть этими губами, и я официально соглашаюсь на вариант «или еще хуже». Единственное, чего я не должен был делать. Как бы сильно я этого ни хотел.

Но теперь, когда я это сделал, к черту все, что думают другие. Все равно проще попросить прощения и все такое прочее.

Мой язык ныряет в ее рот, похожий на рай, кружась, облизывая, пробуя на вкус каждый доступный уголок. Это чертовски опьяняет. Развернувшись, я прижимаю ее к стене, после чего мои руки опускаются на ее бедра и приподнимают их. Она без колебаний обхватывает меня за талию своими чертовыми стройными ногами.

— Черт! Ты уничтожишь меня, Ангел, — рычу я ей в рот, вжимаясь членом в жар ее киски.

— Не притворяйся, что не хочешь этого. — Она крепче обхватывает мою талию, прижимая наши тела друг к другу.

Я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы сорвать с нее одежду, когда нас прерывают и напоминают, что мы далеко не одни в этом доме.

— Мама? Ванесса звонит. — Иззи выходит и замирает на месте, увидев нас.

Анжелика спрыгивает вниз и отталкивает меня. Я тут же начинаю ненавидеть пространство, которое теперь нас разделяет.

— А, конечно. Она, наверное, гадает, где я тебя прячу. — Анжелика берет телефон из протянутой руки Иззи.

— Кто такая Ванесса? — спрашиваю я, проводя ладонями по лацканам пиджака, чтобы привести себя в порядок.

— Моя няня. — Иззи и Анжелика отвечают одновременно. — Никто.

— Значит, она ничейная няня, — отмечаю я.

— Иззи, иди закончи свою работу по математике. Потом мы пообедаем, — говорит Анжелика, и ее «строгий мамин голос» ничуть не помогает ослабить бушующий стояк, натягивающий мои штаны.

— А можно я подожду и попрошу тетю Холли помочь мне? — жалобно просит Иззи.

— Я помогу тебе. Иди начинай. — Тон Анжелики немного смягчается.

— Не обижайся, мама, но ты не сможешь помочь. Ты хуже меня разбираешься в математике.

— Я помогу тебе, Бел. Иди возьми свои вещи. Мы перекусим, и ты не успеешь оглянуться, как сравняешься с Исааком Ньютоном.

Брови Иззи приподнимаются.

— Кто такой Исаак Ньютон?

— Математический гений. Не волнуйся, Бел, я тебя прикрою. — Я подмигиваю ей, и она убегает обратно в комнату. Я поднимаю глаза и встречаюсь с ледяным взглядом Анжелики.

— Что за игры ты затеял?

Я показываю на свою грудь и оглядываю пустой коридор.

— Я? — спрашиваю я. — Никаких игр. Это называется быть милым, Ангел. Знаешь, помогать своим ближним.

— Никто не бывает милым без причины. Кроме того, как, черт возьми, ты собираешься помочь Иззи с математикой? Это совсем не твоя специализация.

Я наклоняю голову. Я привык к тому,