друг в друга глазами. Крючковский норовит задавить меня плечом.
— Так это легко исправить. — Улыбаясь, отвечает ей собеседник. — Я Андрей.
— Катя. А это Алина. — Кивает на меня.
— Ну вот и порешили!
— Кажется, не хватает ещё одной девушки для полного комплекта. — Подруга щурится, явно провоцируя Андрея на какой-нибудь «интересный» ответ.
Но я его опережаю.
— Симакову позовём! — Выкрикиваю чуть не на всю столовую, привлекая всеобщее внимание.
Облокачиваюсь на могучее Димкино плечо. Чего он давит на меня тут… своей тяжёлой аурой?..
— Мой брат от неё без ума. — Выпаливаю, сжимая локоть парня. — И будет как раз комплект.
Заглядываю в глаза Крючковскому, в которых вижу изумление, и тут же обещание скорой расправы. Но я не боюсь. Это моя маленькая месть.
— Всё-то ты знаешь, зараза мелкая… — Цедит он сквозь оскал.
— Значит, договорились! — Резюмирует Андрей. — Тогда на созвоне! Я побежал. До встречи, девчонки!
Он прощается с друзьями и уходит. Я спохватываюсь и отпускаю локоть Димы, но его рука ловит мою, и не отпускает. Это не ускользает от внимания Вани, который задерживает на мне взгляд.
— Я вспомнила! У меня срочное дело. — Вырываю руку из захвата.
Оставаться здесь не имеет смысла, всё равно вклиниться в очередь уже не получится. Придётся перебиваться на «сухпайке». А страх, что Выскочка может ещё что-нибудь отмочить, заперся накрепко у меня в подсознании. Тем более, после моего «номера».
Я хватаю Катьку за руку и тащу её, на ходу прощаясь с парнями.
— Пока, мальчики! До выходных! — Кричит она им на ходу, когда мы пробиваемся к выходу из столовой.
После того, как мы оказываемся на безопасном расстоянии от эпицентра событий, Катька останавливается и складывает руки на груди.
— Ну, и? — Поднимает брови.
— Что?
— Кто-то задолжал мне некоторые подробности. — Язва не отстанет теперь, пока не расскажу. — Мне показалось, или вы «знакомы»?
Провожу рукой по лбу, убирая с него растрепавшиеся волосы.
— Да.
— Ну ты и тварь, конечно. Между прочим, я за тебя переживала.
— Ну прости! Я просто не знала, как сказать. Это всё Выскочка, он устроил нам встречу у Сергеича. Там что-то типа вечеринки было.
— И ты меня не позвала? — Обиженно дует губы.
— Да я сама не хотела идти! И он меня силой почти потащил… А там Ваня подошёл ко мне… сам.
— Ого!
— Мы совсем мало поговорили. Крючковский меня от него отлепил и домой увёз.
— Слушай… Тебе не кажется всё это странным?
— Что именно?
— То, что Крючковский с тобой носится… Придумал этот спор идиотский, зачем-то Корзуна приплёл, то знакомит, то увозит, смотрит так странно на тебя…
— О чём ты? — В горле какой-то странный ком, будто то, что она хочет озвучить, я слышать не особо желаю.
— О том, что мужики ничего просто так не делают.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь. — Обрываю её. — Пошли. Мне в библиотеку надо.
— Ну-ну…
Катька провожает меня до выхода, и мы расходимся каждая в свою сторону.
Сидя над толстенным томом по философам пятого века, я снова и снова, почему-то прокручиваю в голове её слова.
Могла ли я подумать хоть когда-либо, даже чисто теоретически, что Выскочка может на меня запасть?
Ну, нет.
Его привлекают совершенно другие девушки. Здесь что-то другое, в чём я пока не разобралась, и не уверена, что мне это вообще надо.
Вспоминаю, как он сжал мою руку перед Корзуном. Хотя у нас легенда, будто мы брат и сестра.
Да чушь это всё!
Это Катька от безделия мелодрам пересмотрела!
Ага… где Миронова и где мелодрамы…
Так, всё.
Философы.
Ради них я здесь.
И с чего она решила вообще, что он как-то по-другому на меня смотрит?
Да, блин!..
Глава 8
— Ну и что это за выходки?
Ни «привет» ни «здрасьте»…
Как обычно, в принципе.
Крючковский снова беспардонно врывается на мою территорию. Вот зачем открыла дверь?
— Что? — Делаю невинные глаза.
— А ты не знаешь? Я, между прочим, подогнал идею с клубом Корзуну. А ты мне так отплатила?
Он слишком близко.
И чего злится? Оксана явно не прочь ему компанию составить, да и он пару раз в её трусах точно уже отметился.
— Да брось! Тебе же она нравится.
— Какая разница, кто мне нравится? Не лезь, куда тебя не просят!
Ах, вот как!
— Да больно надо! Тоже мне, звезда…
Складываю руки на груди, глядя с вызовом.
— Я тебе, между прочим, помогаю, не знаю сам, за каким хреном! — Хватает за локоть и удерживает.
— Вот и отстань от меня!
На это он резко впечатывает в стену спиной. Так, что позвоночник, кажется, осыпался в трусы…
— Бесишь меня, Заяц. — Глаза, мечущие искры, слишком близко от моего лица.
— Взаимно.
Димкины ноздри раздуваются, чувствую его дыхание на коже.
— Быстрее бы уже весь этот бред с пари закончился! — Выплёвываю ему в лицо.
— Так хочешь проиграть? Я тоже этого жду с нетерпением.
Не до конца понимая, «что» он только что сказал, ядовито выдавливаю:
— Разминай язык. Если я проиграю, хочу, чтобы этот «провал» запомнился мне надолго…
Недолгое молчание повисает в комнате.
Наши глаза расширяются одновременно.
Пока Дима не спохватился, я реагирую первой.
Извиваюсь змеёй в его руках, освобождаясь от хватки, отскакиваю на безопасное расстояние.
В его взгляде столько эмоций, широкая грудь ходуном ходит от частого глубокого дыхания…
Сердце ухает вниз, в который раз уже за вечер, когда он полностью поворачивается ко мне и утробным охрипшим голосом произносит:
— Сюда иди.
Судорожно мотаю головой из стороны в сторону, понимая прекрасно, что меня это никак не спасёт. Он разъярён и может отчудить всё, что угодно.
— Иди. Сюда. — Уже более спокойно. Но равнодушие в голосе обманчиво. Я вижу, как его всего разрывает изнутри.
— Нет… — Пищу в ответ, рыская по комнате взглядом в поисках того, чем бы я могла от него защититься.
— Подойди, и я прямо сейчас на тебе разомнусь. — Глаза его дымчатые, серо-голубые, против воли удерживают на месте.
Я застываю столбом и ощущаю, как напрягаются соски под футболкой.
Он же мне не нравится. Он меня просто бесит.
Но его слова почему-то вгоняют в краску и заставляют реагировать неадекватно. По крайней мере, моё тело.
Начинает медленно двигаться в мою сторону.
Паника стучит отчаянным пульсом в горле и висках.
Он всё видит по моим глазам.
— Сама напросилась…
В полсекунды сокращает и без того небольшое расстояние между нами, одной рукой хватает за локоть, второй за шею и, как вампир, впивается в меня — беззащитную жертву.
Только не в шею,
