в 1891 году работал монтером по ремонту пути великий пролетарский писатель Максим Горький».
Время было ровно столько, чтобы добраться до городского краеведческого музея и задать его сотрудникам вопрос, нет ли какой конкретики по пребыванию великого писателя в Славянске, услышать ответ «немного, но есть». Пожелтевшие газетные вырезки, несколько страничек рукописного текста — вот и весь набор источников, поведавших скромную повесть пребывания великого русского писателя на донецкой земле.
«Мужчина высокого роста»
Алексей Пешков, некоторое время спустя ставший Горьким, пришел в Славянск в 1891 году во время своих «хождений по Руси». Можно предположить, что Алексею Максимовичу банально надо было заработать на жизнь.
Максим Горький
Увидел на станции сторожа, Сергея Кудиенко, разговорился. А располагать к себе людей он, великий знаток человеческих сердец, умел всегда. Полвека спустя сестра Кудиенко, Марфа, рассказала городской газете «Большевик» о том, что было дальше:
«В 1891 году мой брат Сергей Кудиенко сторожевал на станции. Жили мы в Былбасовке (поселок возле Славянска), в полуподвале. Как-то утром Сережа пришел домой не один, а с мужчиной высокого роста. У незнакомца были длинные волосы. Это и был Алексей Пешков.
— Дай-ка, мать, что-нибудь перекусить, — обратился Сережа к жене.
Я тогда у брата за няню была — присматривала его детей. Помню, заплакала девочка, невестка косо посмотрела на меня — успокой, мол. Часа через три проснулись и брат, и Пешков. Легко перекусили, быстро собрались и направились к артельному старосте. Вернулись, когда Луна взошла над Карачуном. Грязные и утомленные».
«Милое молодое лицо»
Сам Кудиенко откликнулся в том же 1936 году на смерть знаменитого писателя, с которым он в далекой молодости таскал шпалы и чугунные накладки да забивал кувалдой костыли.
«Услышав о смерти Алексея Максимовича, сердце мое так заболело, что и высказаться не могу. Много прошло времени, когда мы с Алексеем Максимовичем работали на станции Славянск, однако все помню, точно это было вчера. Припоминаю его милое молодое лицо, его синюю рубаху и серые брючонки, в которых он пришел к артельному старосте. Работали мы вместе ремонтными рабочими на железной дороге, подбивали и заменяли шпалы, сменяли переводные бруски, выполняли прочие черные работы. Работа была адская, очень тяжелая, тянулась с утра до вечера.
Алексей Максимович жил с рабочими в казарме. Однако недолго он работал, вскоре поехал на станцию Близнюки (Близнецы, нынче Дон. ж.д.), где и поступил ночным сторожем».
Горьким его еще не называли…
Славянский знакомый Горького Сергей Кудиенко всю жизнь баловался стихами.
Выходило у него нечто вроде тех дум, которые пели по всей Малороссии слепые старцы под заунывную кобзу. Посылал он их и Горькому, тот, по рассказам славянских краеведов, будто бы отвечал ему: «Тяжелая эта работа — писать. Куда тяжелее, чем та, когда мы с тобой шпалы таскали». На кончину Горького Сергей Иванович тоже откликнулся такой «думой». Вот ее частичный текст, подтверждающий горьковскую мысль о тяжести литературного труда…
Ремонтные работы производили…
С этих тяжелых трудов многие уходили,
Такой урок задавали, по 60 шпал сменяли.
Труд этот испытал Алексей Максимович Горький. В 1891 году на станции Славянск работал летом, Горьким его не называли.
О таланте его еще не знали,
Что такой великий гений
Пробирался сквозь густой терний…
И так на две странички, вырванные из тетради. Несколько лет назад я попросил коллегу, отправлявшуюся в Славянск в командировку, зайти в музей и скопировать бесценное свидетельство о жизни Горького в Донбассе целиком. Документ музейные работники найти не смогли. Пропал он, и, похоже, навсегда. А жаль. Документ, стоящий многих…
Маршрут: Красный Лиман — красота встречается с прогрессом
Сегодня даже некоторые продвинутые интеллигенты из Москвы слышали, что Красный Лиман — это там, где много леса в степном в общем-то Донбассе. Сам Донбасс знает, что Красный Лиман — это невероятно грибное место — еще бы — такие дремучие леса… И некоторые всезнайки ведают, что Красный Лиман — одна из крупнейших железнодорожных станций на просторах бывшего Союза.
От Славянска почти строго на восток 28 километров отличного шоссе с двумя мостами, один из которых железнодорожный.
Станция Красный Лиман, локомотивное депо
Но так было не всегда. К 1969 году, несмотря на то, что Лиман (а так именуют свой город здешние аборигены) давным-давно входил в число так называемых «ста решающих» железнодорожных станций СССР (около трети сортировочных работ всей Донецкой ж. д.), а Славянск был довольно крупным промышленным городом, в котором производили фаянс, керамику, трансформаторы, соль, соду, коксовые батареи, унитазы, копченые колбасы и рыбу, дороги между двумя райцентрами не было. То есть был, конечно, совершенно древний шлях, по которому, надо думать, добирался к месту битвы с половцами еще князь Игорь с бравыми дружинниками. Прошли века, в двух точках этого шляха поставили две пограничные русские крепости — в 1667-м была основана слобода Лиман, а в 1645-м — Тор, который, как мы знаем, спустя полтора столетия переименовали в Славянск. У городков, входивших в Изюмский уезд Харьковской губернии, сходные судьбы, и только в советские времена они пошли несколько разными дорогами.
Между Славянском и Лиманом существует старинная железнодорожная ревность. Дело в том, что стальная магистраль сначала пришла в Славянск, совершенно преобразив облик захолустного местечка, допрежь того известного в основном соляными интригами запорожских казаков против донских и наоборот. Очень уж любили вольные воины торговать солью, которую и добывать-то особо не надобно в сих местах — знай себе выпаривай из соляных озер. Славянск услышал паровозный гудок в год, который, пусть и ошибочно, но считается годом основания Донецка — 1869‑м. Славянские железнодорожники всегда страшно гордились, что их станция и паровозное депо появились на год раньше основания Донецкой железной дороги (1870).
В Лиман «железка» пришла только в 1911 году, о чем остались на теле здешнего железнодорожного депо родовые знаки — на одной из стальных балок, поддерживающих элемент входного портика здания конторы, явственно читается дата — «1911». Но поскольку станция стояла на новом, более прямом направлении «главного кавказского хода», то и значение ее росло. К середине 20‑х годов прошлого века и Лиман, и Славянск вошли в состав новообразованной Донецкой губернии и уже в ее составе продолжили свое соперничество за звание «северных
