движением расправляя их по направлению к столу. Тут же над скатертью закружились золотые частички, плотным туманчиком скрывшие её. Когда они растаяли, стол уже был заставлен яствами, бутылками с вином и золотыми чашами. Но еда не выглядела современной, скорее наоборот, напоминала средневековый пир.
— С твоего позволения, приступим к пиршеству? — предложил Мирааль. В его голосе не было ни намека на насмешку, словно он действительно ждал меня. Я кивнул.
— Прошу хозяина выбрать вино, с которого мы начнём.
Я сглотнул. Ни разу в жизни не пробовал алкоголя! И даже не потому, что это запрещено детям. Просто на нашей планете он был импортным, а поэтому дорогим. Я смутился, но Мирааль молчал и терпеливо ждал меня.
Я взял наугад одну из трёх темных бутылок, и осторожно налил сначала гостю, затем себе. Из бутылки полилось не красное вино, как я ожидал, а золотисто-насыщенная жидкость.
— За знакомство, — предложил Мирааль, протягивая чашу. Я стукнул его чащу в ответ, и с замершим сердцем отпил. И тут же по телу прошла приятная согревающая волна, тонизирующая и терпкая.
— Это не алкоголь, — вдруг произнёс Мирааль, и улыбнулся. — Есть ведь и много других способов почувствовать себя лучше? Эларийская настойка, которую ты выпил, прекрасно подходит для этого.
— Кто Вы? — не удержался я и спросил в лоб. Все эти игры в этикет были для меня сложны и непонятны.
— Я не могу ответить на твой вопрос, — Мирааль закрыл глаза, и на его лицо словно упала тень.
Мы оба молчали, он сидел с закрытыми глазами. И все так же не открывая их, он произнес:
— Но я могу показать.
На этот раз комм запищал очень тихо. Мирааль не открывал глаз, поэтому я быстро прочитал надпись:
Вам предложен квест, прошлое Мирааля.
В случае согласия вы откроете для себя "Путь Архимага". Вы согласны принять квест?
Награды: возможность освоить любую магию
— Я хочу увидеть твоё прошлое, — произнёс я, принимая решение. Решение, о котором в последствии так часто жалел.
Глава 8. Мирааль и Тиэль
Говорят, есть вещи, которые людям нельзя видеть. И дело не в законах, не в запретах или даже сожалениях. Дело не в том, что за увиденное последует наказания. Иногда всё находится гораздо глубже. Просто есть такие вещи, после которых ты уже никогда не будешь прежним, чтобы ты не делал. Вещи, после которых личность стирается, оставляя после себя лишь тень да осколки…
Именно это и случилось со мной. Я был там. В прошлом Мирааля — старшего сына божественной семьи. Видел раскол этой самой божественной семьи, видел бесконечные орды демонов и их союзных существ. Видел легионы ангелов и их могущественные технологии. Видел сражения, которые длились тысячелетиями, охватывая сотни миров. Видел расцвет героев и закаты королевств.
А ещё я видел их двоих. Двоих братьев — Мирааля и Тиэля. И если Мирааль был воплощением благородства, надёжности и силы — единственным, кто верил в возможность примирения божественной семьи. То Тиэль… Тиэль на его фоне казался слишком беззащитным и безобидным.
Младший брат Мирааля был умственно отсталым, словно навсегда застрявшим в трёхлетнем возрасте. И не важно, сколько раз он умирал и перерождался в новом теле, его недуг всегда оставался с ним. Как и оставалась любовь старшего брата к младшему. И неистовое желание помочь.
Но сколько не прикладывал усилий Мирааль, всё было без толку. Недуг Тиэля казалось шёл не из этого мира. И в конце концов Мирааль сдался, оставив младшего брата матери — Верховной Владычице смерти, Эгрегору тьмы и Владычице ангелов.
Сам же Мирааль вернулся к бою. К бою против отца — бога рождения и хаоса, повелителю демонов.
Я видел всё… Видел историю с того момента, когда Владычица Танариэль и её муж Омоэрон жили вместе, в удаленном мире старого мироздания. Видел, как безмерно сильно они любили другу друга, и предали в своё время свои семьи и их бесконечную вражду, чтобы растить детей в мире и согласии. Растить детей в маленьком мире под названием Валир.
Видел конец войны и смерть старого мироздания, когда миры один за другим начала охватывать волна забвения и раскола. Видел Великую жертву супругов — Танариэль и Омоэрона, которые разлучились, дабы из любви и скорби создать новое мироздание.
Видел Танариэль ставшей во главу цикла смерти и превратившийся в эгрегора, отвечавшего за способность умирать у всего живого. Видел Омоэрона, ставшего во главу цикла рождения, и превратившегося в эгрегора, отвечавшего за способность рождаться. Мирааль тоже оказался одним из старших богов. Он занял место эгрегора жизни, дабы всё живое знало не только рождение и смерть, но и саму жизнь.
И видел, когда всё пошло не так. Тиэль, тот самый безобидный слабоумный Тиэль вдруг убивает свою старшую сестру, любимую дочь Владычицы Танариэль. Сокрушенная горем мать раскалывает душу Тиэля и отказывает тому в смерти.
Но вместо забвения Тиэль выживает, а его разум наконец приходит в некий порядок. Вместо трехлетнего сознания, он обретает сознание безумца. И одержимость сражениями, в которых мироздание ему не откажет.
Тиэль, обычный воин среди ангелов, которого никто даже не узнает, раз за разом проливает кровь. Но что-то пошло не так. Убитые Тиэлем не возрождаются, их не ждёт реинкарнация. А сам Тиэль с каждый убитым становится всё могущественнее и могущественнее.
И вот наступает момент, когда Тиэль, безумный и могущественный — теряет вкус и радость боя. Великие сражения перестают приносить ему удовольствие и радость, а безумие всё больше и больше овладевает им.
С тех пор Тиэль пытается умереть всеми правдами и не правдами, желая освободить свой разум от терзающего его безумия. Но всё оказывается напрасным. Тогда он решается на отчаянный шаг. Решает уничтожить мироздание, а для этого ему нужно убить любого из трёх эгрегоров, чтобы нарушить баланс и гармонию сущего.
— Но уже тогда я понял, что это невозможно — произнёс Мирааль, промочив горло последней из бутылок. — Когда младший брат пришёл ко мне, сгорая от безумия, я знал две вещи. Первая — что у меня нет ни шанса. Он был слишком хорош, как воин. В конечеом итоге многие миллионы лет он не занимался ничем, кроме войны. Вторая — я не умру. Тиэль был слишком добрым, чтобы хоть кого-то убить. Он просто поглащал того, кого убивал — отправляя в состояние "не жизни и не смерти". Наверное правильнее всего назвать это сном?
— Но ни моя смерть, ни смерть отца, за которым он пришел после меня — не
