нам и протянул мне руку:
— Здравствуйте, — сказал он мне, протягивая руку.
Я протянул в ответ свою через окно автомобиля, и пожал его неожиданно крепкую ладонь.
— Что шумишь? — повторил он свой вопрос, обращаясь к Ядвиге Ивановне.
— Чего, чего? Почисти-ка дорогу до дому.
— Ага, ты тут битый час колобродила. Вон, люди из-за тебя ехать не могут. А теперь помоги. Ты что, старая, издеваешься? — выговаривал Горыныч.
— Да я не… — попытался вступиться за Ядвигу Ивановну, но меня никто не слушал.
— Вот именно, целый час надрывалась и всё без толку. И всё из-за тебя.
— Говоришь, из-за меня? — возмущался мужчина.
— А то из-за кого же. На дворе февраль, а он в угоду своему племянничку теплынь на дворе устроил. Видишь ли, Емеле ездить по снегу неудобно, — продолжала возмущаться баба Яга.
— Да ладно тебе, Ядвига Ивановна. Перед человеком неудобно, — засмущался Горыныч.
— Вот раз неудобно, давай чисти дорогу, — не отступала та и, повернувшись ко мне, спросила. — Ну что, не передумал, старушку через дорогу перевести?
— Конечно, конечно, Ядвига Ивановна. Садитесь.
Баба, так сказать, Яга неожиданно проворно перебежала дорогу и одним махом оказалась на пассажирском сиденье.
— Поехали! — скомандовала она, пристёгиваясь ремнём безопасности.
— Куда… — не успел задать вопрос, как перед капотом автомобиля метра на четыре оказался чистый асфальт и ни одной снежинки с неба.
— Давай, давай, — подбодрила меня бабулька и, повернувшись к открытому окну, крикнула. — Пока, Егорыч. Колобки спеку — заходи.
Горыныч, то есть, Егорыч, усмехнулся, покачал головой и только махнул рукой, мол, езжайте уж. Дорога была знакома. Во всяком случае, я так думал. Однако метров через двести Баба Яга замахала руками.
— Вот здесь, сынок, за вот этим домом поворачивай. Давай, давай, давай.
— Ядвига Ивановна, здесь же нет дороги, — возразил я.
— Какой «нет»? Говорят, поворачивай!
— И действительно, в указанном месте полоса чистого асфальта перед автомобилем повернула именно туда, куда показала бабуля.
— Да, давненько мы не виделись, — сказал я. — Отвык…
— Так заходил бы в гости, и привыкать бы не пришлось.
— Да, уж…
Хотел сказать, что, мол, так и ехал по дороге, но по факту было так: дорога бежала передо мной. И не просто дорога, и не просто бежала, а прекрасная на четыре метра вперёд дорога была лучше любого навигатора.
— Не переживай! — успокаивала меня Ядвига Ивановна, видно чувствуя мою растерянность. — Тут недалеко.
Дорога, повиляв для порядка, словно собака хвостом, окончилась около новых резных ворот. Табличка, со шрифтом, стилизованным под старославянские письмена, сообщала, что за воротами находится «Контактный музей народного творчества». В уголке таблички гордо красовалась подпись: «ИП Емеля». Из-за забора слышался детский смех и стук топоров. Довольно странное сочетание.
— Ну, вот. Что я тебе говорила, — вздохнула баба Яга. — Никакого покою нет. Пойдём.
За воротами меня ждало ещё большее удивление. Вместо простого деревенского дома стоял терем, больше похожий не на жилой дом, а на картинку из мультика. Какие-то дети кружились на карусели, летали по двору на ступе, прикованной цепью к огромному камню. За домом, на заднем дворе, печка, бодро дымя трубой, катала страждущих по кругу. Очередь извилистой змеёй огибала терем, ступу, печку, лотки с попкорном, сладкой ватой. Вдоль забора на жёрдочках сидели юркие обезьянки и, строя уморительные гримасы, таскали из карманов у ротозеев всё, что могли схватить — от денег, до телефонов. Немного в стороне семеро карликов, усердно стуча топорами, рубили новый сруб.
— А-а, кто пришёл! — Емеля, широко раскинув руки, приближался к нам. — Привет, привет! Совсем позабыл старых друзей!
Буквально через секунду я оказался в его объятьях, тщетно стараясь вспомнить, с каких пор мы стали старыми друзьями.
— Здорово! — ответил я, еле освободившись из охапки этого новорощенного леснесмена. Нет, что-то не то. А, ну, конечно, биз-нес-ме-на. Вот теперь правильно. Хотя леснесмена, пожалуй, лучше подходит. — Ну, ты и развернулся. Прямо сказка.
— Какая сказка? — проворчала Баба Яга. — Ни дня покоя. Всё бизнис. Тьфу. Говорить и то противно.
— Бабуль, всё хорошо. Ну, сколько можно лаптём щи хлебать. Всё-таки двадцать первый век. Хочется быть в тренде.
— В чём это? Тебе что, обычной одежды мало? — возмутилась Ядвига Ивановна. — Как же мне всё это надоело! Там Егорыч всю погоду испортил, тут ты народу нагнал. А, ну…
Баба Яга подняла руки к небу, седые волосы вырвались из-под платка. Черты лица стали жёсткими. И вот вмиг погода снова стала портиться. Закружила вьюга. Мокрые огромные хлопья снега, словно злобные мухи, стали гоняться за посетителями музея. Оттирая глаза, я не заметил, как двор вдруг стал совершенно пустым. Вьюга так же быстро закончилась, как и началась. Мы остались только втроём. Хотя нет. Бодрый стук топоров напомнил о карликах, занимающихся постройкой. Правда, теперь они не были похоже на карликов. Просто семеро гномов, возводя сруб, бодро махали топорами.
— Это? — спросил, было, я, но Емеля перебил.
— А, гастарбайтеры. Очень просились, а мне как раз вздумалось расшириться. Подсмотрел идею с зеркальным лабиринтом. Не ахти что, но кое-что переделаем, в оригинальном стиле. Вот только бабуля не знает пока.
Тем временем баба Яга снова стала просто бабулькой. Улыбнувшись нам, она, как ни в чём не бывало, сказала:
— Ну что, пойдёмте в дом, колобочков испеку!
Ещё с прошлого раза помня гостеприимство этого дома, я с радостью принял приглашение. Впрочем, уже входя в терем, понял, что старого уютного дома ожидать не придётся. Дом изнутри оказался такой же картинкой, какой был и снаружи. Одно слово не дом, а музей. Резные лестницы, картины на стенах (скорей всего работа выпускников местной художественной школы), как и вся обстановка говорили о неуёмной активности Емели.
— Креативишь? — ввернул я популярное, но не слишком понятное слово, рассматривая обстановку.
— Нравится? — довольно улыбнулся Емеля и сквозь его улыбку явно просматривался бизнесмен Емельян.
— Раньше уютней было, как-то по-простому, по-домашнему.
— Ай, и ты туда же.
— Что поделаешь? Но мне больше нравится уют.
Бизнесмен Емельян расстроенно пожал плечами, но здесь сразу верх взял Емеля и, улыбнувшись во весь рот, тихонечко подтолкнул меня к столу:
— Ты проходи, проходи.
— Слушай, что-то мне не хочется колобков. Как-то с прошлого раза ещё не отошёл.
— Да, брось ты. Хотя ладно. У меня есть сюрприз. Помнишь, говорил про зеркальную комнату. Так вот. У меня там будет то, о чём другие даже мечтать не могут.
— Не знаю, чем это в наше время можно удивить, да ещё и так, что бы ни у кого не было.
— А у меня есть. Недавно вот через этих гастарбайтеров и нашёл, — Емельян кивнул на окошко, за которым без устали трудились
