У него, наверное, и костюма никогда не было, – подумал Топотун, наблюдая за татуированными пальцами Сурка. – Ходил всю жизнь в трениках, щемил на рынке торговок семечками. Тридцать лет, две ходки. Это он сейчас смирный, а как напьётся? Ладно, Вазген просил рога ломать тихо, значит, обойдёмся без больнички.
- Я тебе сказал «через верх»! – подзатыльник открытой ладонью – и голова со стуком вошла в стол. Кровь из носа брызнула на казённую белую рубашку. – Чёрт! – Топотун отпрянул. – Одни проблемы с тобой. Иди в туалет, умойся, будем продолжать.
Топотун откатился на кресле в мёртвую от видеокамер зону и закурил, пуская дым по белой стене. В ночную смену это можно было себе позволить. Вот уже двенадцать лет он честно служит охранником в «АКТИВ-банке» и дорожит своей работой. После сыктывкарской зоны начинал точно так же, как этот парень. Учился правильно говорить, есть, пить, одеваться и завязывать галстук.
Десятка на зоне в Коми – это тебе не на курортных «зонах» юга Украины. Сколько он там тянул? Вазген сказал, что трёшку по малолетке за наркоту и на взрослой – пятерку по рэкету. Чего они так за него схватились? Никчемный ведь мужичишка, хлипкий какой-то, и смотрит побитой собакой…
Телефонный звонок прервал педагогические размышления Топотуна. Он затушил сигарету, разогнал дым рукой и подъехал к аппарату.
- Тимофеев, четвертый пост, слушаю.
- Привет, Топотун, - в трубке зазвучал голос с лёгким грузинским акцентом. - Как там наш стажёр? Осваивается?
- Конечно, Вазген Анатольевич, сегодня учимся завязывать галстук, под пиджак, чтобы…
- Хорошо. Ты, Топотун, внимательнее к нему будь. Гуманнее, так сказать. Парню освоиться надо. Травма у него личная. Не в себе немного. Понял?
- Как не понять? Доходчиво всё.
- Ну, вот и хорошо. Служи. Положил трубку.
Что ж за штымп такой, что с ним так носятся? Сам начальник безопасности суетится. Кстати, куда подевался подопечный?
- Сурок, ты там как? Умер?
Топотун встал, одёрнул пиджак и пошёл к туалетной комнате. Дверь была приоткрыта, свет включён.
- Эй, приятель, уснул, что ли?
Тяжёлый удар по голове свалил охранника.
* * *
- Ну, а теперь, друзья, внимание на экран.
Начальник службы безопасности Николаевского филиала «АКТИВ-банка» Вазген Анатольевич Шония удобно расположился в кресле возле телевизора и включил видео. Сурок и Топотун в окровавленных рубахах сидели на неудобных стульях.
- Будем смотреть немое кино. Мне не интересны ваши бредни. Всё равно ничего умного не скажете.
Экран разделён на четыре части. В одном из квадратов крупным планом – руки Сурка, пытаются вязать оксфордский узел. Грубые пальцы теребят шелковистую ткань, останавливаются, затем опять сворачивают галстук не в ту сторону. Вазген взял пульт, нажал паузу и повернулся к Сурку:
- Вадим, ты случаем не на флоте служил?
- Нет, Вазген Анатольевич... вы же в курсе, я отбывал наказание в местах лишения свободы.
- Узлы откуда знаешь?
- В яхт-клубе на «Кадете» ходил.
- Понятно, поехали дальше.
Во втором квадрате – раздутые ноздри Топотуна и желваки на скулах. Последнее упражнение, подзатыльник, кровь, пустой пост, сигаретный дым. Вновь пауза на пульте.
- Курил, Топотун?! Отвечай!
- Только одну…
- И не в затяг? Ладно, посмотрим, чем кончится всё.
Топотун берёт трубку, говорит, кладёт трубку, идёт по коридору. Некоторое время ничего не происходит. Затем на экране появляется Сурок, который тащит неподвижное тело к посту, развязывает галстук, переворачивает жертву вниз лицом и крепко вяжет швартовочным узлом руки. Шония перематывает плёнку вперёд. Стажёр скотчем обматывает ноги охраннику. Затем садится в кресло и начинает спокойно вязать оксфордский узел.
Вазген выключил телевизор.
- Вадим, у тебя было время до утра. Узел получился?
- Получился, – Сурок уставился в пол.
- Покажи.
- Вот, - парень достал из кармана смятый галстук и за десять секунд сделал оксфордский узел.
- Слава Богу, хоть что-то за ночь позитивное, – Вазген погладил свою лысину. – А теперь слушайте, друзья, приказ.
Взял компьютерную распечатку и поднёс к уставшим глазам:
- За грубое нарушение производственной дисциплины при исполнении функциональных обязанностей старшего охранника Тимофеева Ивана Ильича перевести на должность уборщика туалетных помещений сроком на три месяца. Всё, свободен. Поработаешь в новом дресс-коде… без галстука.
Когда дверь за охранником закрылась, Вазген повернулся к Сурку и тяжело вздохнул:
- Что мне делать с тобой, Вадим. Выгнать? Так ведь пойдёшь на третий круг.
Помолчал.
- Обещал покойной матери присмотреть за тобой. Я ведь её хоронил, пока ты чалился.
- Спасибо, Вазген Ана…
- Молчи! Не доводи до греха.
Опять задумался.
- Переходишь охранником ко мне на дом. Режим вахтовый, неделя через две. Платить буду, как здесь. Потом что-нибудь тебе придумаем… без галстука, если уж ты его так не любишь, - Вазген написал на визитке несколько слов. – Старший на месте всё объяснит. Иди с глаз моих.
Сурок прочитал буквы на визитке.
- Вазген Анатольевич, а где этот посёлок Луч?
«ЛУЧ НАДЕЖДЫ»- Ничего лишнего с собой не надо. Берёшь только паспорт и портфолио.
- Паспорт и что?
- Портфолио – набор твоих фотографий. Ну, там… в разных интерьерах, в красивых платьях, с прической… ну, в общем, чтоб посмотреть было на что. Товар лицом надо. Ферштейн?
- А где я их возьму?
- Портфолио, Леська, снимают в студии. Я знаю одного, жуткий профессионал, всё делает зафигически и недорого.
- Недорого – это сколько?
- Долларов пятьдесят. Это с макияжем…
- Ого, Марина! Пятьдесят долларов. Где я их возьму?
Две юные девицы сидят под навесом на бульваре Макарова и пьют пиво из бутылок. Середина зимы, а в Николаеве «бабье лето». Платаны сбрасывают прошлогодние листья на нестриженый зелёный газон. Легкий ветер колышет водную гладь Ингула, и одинокая яхта галсами спешит на Стрелку.
- ...И это только фотографии. Ещё две с половиной сотни агентству.
- За что?
