Я сосредоточил свой ум на Ее прелестном образе, что привело меня к мыслям об этом Саде, а это, в свою очередь, заставило думать о том, что уже, наверное, поздно, я вряд ли высплюсь и едва ли буду в состоянии как следует работать в библиотеке… щелк!
– Где был твой ум? – спросил Камалашила.
– Я упустил мысленный образ и стал думать о работе, – удрученно ответил я.
– Это второй враг, – сказал он, – утрата мысленного образа. Чтобы победить его, ты должен привыкнуть к образу, воспроизводя его в памяти как можно чаще, постоянно от медитации к медитации, причем сама медитация должна быть краткой, но выполняться регулярно и часто, в течение всего дня, так, чтобы ты всегда помнил объект, не выпуская его из памяти. А теперь вернемся к образу.
Я снова представил Ее прелестный образ, и на этот раз мне удалось удерживать его несколько лучше. Мое тело было неподвижным, и Сад был неподвижен. Медитация шла своим чередом. Я совершенно освоился, чувствуя себя все уверенней и спокойней. Дыхание стало медленным, тело неподвижным, и Она оставалась со мной в виде туманного золотого света… щелк!
– Как там наш образ? – спросил Мастер шепотом.
– Неплохо, неплохо, – ответил я. – И сам я спокоен, и тело расслабленно.
– Да нет же, – строго переспросил он, – что с образом?
– А, образ? – сказал я. – Все отлично, стабильно, правда, слегка размыто…
– Я так и думал, – проговорил он слегка резковато. – Твоя медитация попалась на удочку притупленности сознания. Это страшный враг, потому что он почти невидим. В своей крайней форме его различить легче: чувствуешь сонливость, начинаешь клевать носом. А вот когда он принимает тонкое обличье, то буквально становится ядом; он начинает лгать тебе, расписывая, как здорово проходит медитация, хотя на самом деле ты всего лишь пребываешь в разновидности ступора – многие практики медитации вот так даром потратили лучшие годы своей жизни.
– Как же мне быть? – спросил я.
– Выдели особую область своего ума – мы называем ее бдительностью. Научи ее распознавать этого врага, расскажи ей, как тот выглядит, каковы знаки его приближения, но, самое главное, прикажи поднимать тревогу всякий раз, когда в твоем уме будет появляться скука, притупляющая медитацию. А теперь вернемся к Ней.
Я невольно вздрогнул – откуда он знает об объекте моей медитации? – но быстро взял себя в руки. И снова перед моим внутренним взором был Ее портрет, я стал размышлять о ее красоте, вспоминать те многочисленные уроки духовности, которые она преподала мне в этом Саду. Особенно ярко мне привиделась та ночь, когда Она, одетая только ветром и своими золотыми волосами, так невинно подошла к ручью, вытекавшему из фонтана, и без колебаний ступила в его воды…
Воспоминания мои были совершенно лишены грубости или непристойности, вожделения или злого умысла, я просто пребывал в единстве с… щелк!
– Где был твой ум? – снова вопрошал меня Камалашила.
– В хороших мыслях, в благочестивых мыслях, – ответил я, наученный горьким опытом.
– Мысли-то, может, и хорошие, плохо, если они мешают твоей медитации. Ведь ты уже перешел от созерцания образа к иным воспоминаниям, попал в другое место и время – туда, где тебе нравится пребывать, разве нет?
Я признался, что так оно и было.
– Этот враг медитации – умственное беспокойство, постоянное движение мыслей. Он приходит чаще других, и он очень могуч. Добавить тут нечего. Скажу только: бди! Не пропусти его приближение. И помни еще, что у него, так же как и у притупленности, есть свита. Это – пассивность, бездействие: неспособность выхватить меч, когда какой-то из этих врагов пересечет границу твоей медитации.
Для борьбы с притупленностью восприятия заставь себя вернуться к четкости созерцания образа. Начни с общего плана, затем перейди к чертам лица, форме рук и так далее. Если притупленность не проходит, переведи свой ум в высокое синее небо – очень яркое синее небо, умытое солнцем, – пусть твой ум станет этим небом; это освежит тебя, и ты сможешь вернуться к медитации. В крайнем случае встань, побрызгай в лицо холодной водой, ну а уж если и это не поможет, ляг поспи, и все пройдет.
Для победы над беспокойством надо вновь мягко и осторожно собрать свои мысли в сердце. Добейся еще большей тишины, оставайся в неподвижности ума и тела. Замедли дыхание, если надо, снова займись подсчетом циклов дыхания, а затем возвращайся в медитацию. Медитация похожа на полет огромных птиц высоко в небе; снизу кажется, что они скользят в воздухе без усилий. На самом деле их парение – это состояние непрерывной коррекции своего положения: они ловят восходящие потоки воздуха, меняя направление своего полета, всякий раз, когда меняется ветер.
Так и в медитации. Ты должен непрерывно наблюдать и настраивать медитацию, чтобы она была натянута, как гитарная струна: не слишком сильно и не слишком слабо. Тогда в конце концов после многих занятий практикой настает такое время, когда твоя медитация идет как по маслу.
Вот тогда приходит черед следить за появлением последнего врага: это желание улучшать медитацию, когда никакого улучшения уже не требуется. Ну а теперь, следуя тому, что было сказано, снова созерцай картинку.
Я послушался и восстановил в памяти Ее образ, истинный образ. Я удерживал его четко и спокойно, но не прошло и нескольких минут, как послышались слова Камалашилы:
– Вот теперь хорошо. Переходим ко второму виду медитации, который мы называем «решение проблем». Я поставлю перед тобой задачу, а ты однонаправленно сосредоточишь на ней свой ум и попытаешься ее решить. Это очень важная разновидность медитации, в будущем она еще сослужит тебе добрую службу.
– Как скажешь.
– Сфокусируйся на каком-нибудь случае в своей жизни, на чем-нибудь таком, что произошло нежданно-негаданно, но изменило твою жизнь к лучшему.
Я стал припоминать и сразу же вспомнил про горшочек, который забыли в доме моей матушки в праздничный день – День благодарения, тот самый горшочек, который привел меня к ее дверям.
– А теперь давай поразмыслим, действительно ли это была случайность; откуда мы знаем, что это была случайность; можем ли мы быть уверенными, что это была случайность; а вдруг кто-то это подготовил; что могло бы заставить этого кого-то это организовать; каковы возможные мотивы, не важно мирские или возвышенно-духовные. Думай, размышляй, анализируй и, если можешь, делай выводы.
Я глубоко задумался. С точки зрения той роли, которую происшествие с горшочком сыграло в моей жизни, оно, несомненно, являлось очень важным для меня. Правда, мне всегда казалось, что это была простая случайность. Если же это не было случайностью, то я был бы более склонен считать, что меня просто хотели столь незатейливо познакомить с девушкой, чем увидеть за этим событием того, кто мог бы заранее знать, что эта встреча станет для меня вступлением на духовный путь. С другой стороны, если Просветленные существуют, если они действительно видят будущее так же ясно, как мы видим настоящее, то можно предположить…
