целой кучей камней. Одарённая не «Зарядник», а потому работает не по принципу сообщающегося сосуда, а может выкачивать Силу из любых амулетов досуха, переправляя в нужный ей.
— Ого. Вот это им досталось. Две сотни карат долой, — взяв в руки один из принесённых «Панцирей» заметила она.
— За всё нужно платить. И за уничтожение крейсера силами четырёх истребителей эта цена вполне приемлема, — пожал я плечами.
— Согласна. Но при таком подходе, лучше бы мне поторопиться с самосовершенствованием, а то эдак меня на всех вас не хватит.
— Ничего. Вот доберёмся до ближайшего русского княжества и я докуплю недостачу, заверил я.
Вообще-то, чистой воды враньё. Всего мы не говорили даже Гавриле. Для виду я конечно что-то докуплю, но львиную долю камней заряжать будет Настя. Не то, чтобы сама. Но ведь она систематически медитирует в потоке Силы во время наших полётов на «Дрозде». Достаточно ей взять с собой амулеты и получится двойная польза.
Бирюкова взяла в левую руку горсть камней, в правую сильно разряженный «Панцирь». Подержала немного, после чего вернула заряженный амулет Лужину и приняла от него второй. Ещё пара секунд, сбросила разряженные камни во второй ящик и из шкатулки зачерпнула ещё одну горсть амулетов. Во как она уже умеет! Молодец девочка! Систематическая работа над собой дала результаты.
— Гаврила, приготовь «Дрозда», хотим полетать вдоль «Носорога» и поискать «Маяк», — попросил я.
— Сделаем, Фёдор Максимович, — заверил старший механик.
Выпроводив Лужина, Бирюкова достала несколько кожаных мешочков и ссыпав в них опустошённые камни. После чего рассовала их по карманам куртки, чтобы зарядить в потоке, во время медитации.
— Встретимся на лётной палубе, — улыбнувшись, произнесла она.
— Так ты не пойдёшь переодеваться? — поинтересовался я.
— Зачем? Чтобы ты опять полез с непристойностями? Эдак мы только часа через два доберёмся до «Дрозда», а я чувствую, что «Носорог» уже набрал ход.
Мне осталось только состроить кислую мину. Бог весть, любовь это или просто страсть, но от одной лишь мысли о близости с Настей, меня бросает то в жар, то в холод, а по телу пробегает волна возбуждения. Она, к слову, реагирует менее бурно. Хотя, когда я перехожу к активным действиям устоять всё же не в состоянии. Правда, находила в себе силы сбежать, до того, как я заключал её в свои объятия.
Вот и сейчас едва я двинулся в её сторону, как она поспешно выскочила в дверь и направилась на выход из отсека, кивнув при этом, вахтенному артефакторщику, сидевшему за столом с книгой в руках.
— Фёдор Максимович, закройте пожалуйста кабинет. Андрей, как у тебя с «Зарядниками»? — поинтересовалась она у матроса.
— На «Облегчителе» ещё часа на четыре хватит.
— Ага. Хорошо. Я вернусь гораздо раньше, — заверила она, и выскочила в коридор.
Мне только и оставалось, что запереть дверь, сделав вид, что не приметил лукавого взгляда матроса. А что такого, да мы с Настей живём в одной каюте и я в этом не вижу ничего предосудительного. В конце концов дирижабль это не морской корабль с многомесячными переходами и длительным воздержанием. Так что, на моральный дух экипажа данный факт повлиять не может.
Долго в каюте задерживаться не стал. Незачем. Скинул с себя мундир, обрядился в галифе, фланелевую рубашку и кожаную куртку с меховым воротником, на голову федору. В этом мире расхаживать без головного убора считается моветоном, да и нравится мне эта шляпа. Образ эдакого Индиана Джонса, одного из любимых персонажей моей молодости.
Лётная палуба встретила меня искусственным освещением, запахом машинного масла и перегретого пара, а так же бодрящей прохладой. Так что, тёплая одежда здесь вовсе не лишняя. Вообще-то, обычно тут достаточно тепло, так как отработанный пар проходит по трубам и отдавая тепло согревает помещение, затем конденсируется и вода поступает обратно в котёл. Но объём тут слишком большой, а эскадрилья села совсем недавно.
Открывать аппарели пока пилоты не займут свои места в кабине, а техники не уберутся в безопасное место не рекомендовалось. Удержаться конечно можно, но уже имеется опасность, что тебя оторвёт и унесёт прочь. К примеру, на артиллерийской палубе матросы пристёгивались страховочными поясами. При должной сноровке они вполне могли себе позволить свободно перемещаться на крейсерской скорости до ста двадцати вёрст в час. Но выше, только находясь на своих боевых постах и со страховкой.
— Ну наконец-то, капуша, — хмыкнув, игриво-недовольным тоном встретила меня Настя.
Она стояла рядом с «Дроздом», уже находившемся на стартовой позиции. От самолёта слышался заунывный свист предохранительного клапана. Котёл уже был под парами, а машина готова к взлёту.
— Ну что красивая, поехали кататься, — нараспев произнёс я.
— Да поехали уже, а то я замёрзнуть успела, — ответила она, и полезла в кабину.
Едва закрыли фонарь, как я почувствовал тёплый воздушный поток. Кабина у «Дрозда» герметичная и отапливаемая, причём печка настолько хороша, что вскоре придётся подрегулировать её, чтобы добиться комфортной температуры.
Наконец аппарели начали опускаться, «Дрозд» вздрогнул от навалившегося воздушного потока, а снаружи послышались вой и свист ветра, в леерах и разных выступающих частях. Сейчас на лётной палубе стоит такой шум, что для разговора придётся кричать, надсаживая горло. Я вывел машину на максимальные обороты и отпустив тормоза подал знак механику, укрывавшемуся в закутке. Тот в свою очередь опустил рычаг, убирая из под колёс подпорки.
«Дрозд» сразу же сорвался с места подгоняемый как воздушным потоком, так и пропеллером. Короткий разбег и машина потеряв опору, сначала немного упала вниз, но быстро легла плоскостями на воздушный поток и начала набирать высоту, тут же оставив «Носорога» далеко позади.
Нам с Настей нравилось летать, но сейчас на это нет времени. Увеличение хода дирижабля требует повышенного расхода топлива, да и «Зарядники» на артефактах расходуют Силу. Так что, сначала дело и только потом удовольствие.
Я заложил вираж и начал нагонять ушедший вперёд «Носорог». Затем снизил скорость, выдерживая примерно сто тридцать пять вёрст, так, что мы двигались вдоль оболочки со скоростью пешехода. Не сказать, что было так уж легко вести машину буквально в одной-полутора саженях от обшивки, имела место некоторая болтанка. Но опасений по этому поводу я не испытывал, так как дирижабль защищали артефакты, а наш самолёт амулеты. Поэтому отбросив лишние эмоции я сосредоточился на управлении, а Настя на «Чутьё».
Мы и ползали вдоль китообразного тела, сканируя его на предмет следящих амулетов, не меньше получаса. И когда я уже решил, что из затеи ничего не выйдет, Настя вдруг победно возвестила.
— Есть!
— Где? — поинтересовался я, сбавляя скорость и выравнивая её с дирижаблем.
— Отстань
