покачал головой.
– Саня, ты не прав. Нельзя было одному ехать, ты этих людей не знаешь – они на всю голову отмороженные.
– Нет, Саня молодец! – не согласился Фил. – Глупо только, что один поехал. Башку бы отбили толпой…
– Во всяком случае сам за себя ответил – и все! – подвел итог затянувшемуся спору Белов.
Не тут-то было – в беседку опять ворвался взбудораженный Космос. Он кинулся к Саше и, тыча пальцем ему в грудь, сердито и внушительно зачастил:
– Запомни, Белов, – мы с первого класса вместе! И за все, что мы делаем, мы тоже будем отвечать вместе! Пойми ты наконец: мы – бригада!!! Понял?!
– Да пошел ты со своей бригадой! Не знаю я никакой бригады! – взорвался Саша. Он выскочил из беседки и пошел прочь. Через пару шагов он обернулся и крикнул: – Я знаю только, что у меня есть друзья – и все! Ясно тебе?! Бригадир хренов!..
Он с досадой взмахнул рукой и пошел дальше – больше уже не отлядываясь. Озадаченные друзья молча смотрели ему вслед.
VII
Дома Белов не находил себе места. Нервно курил на балконе, кругами ходил по квартире, хватался то за книжку, то за альбом с фотографиями, но на месте ему не сиделось, и он снова отправлялся курить.
Да, совсем не таким представлялось ему возвращение в Москву… То есть, он догадывался, разумеется, что жизнь на гражданке не будет такой простой и ясной, как в армии, но чтоб настолько! Навалилось все сразу – и Ленкина измена, и эта история с Мухой…
Впрочем, теперь-то с Мухой все было более или менее понятно. Главное – удалось договориться о честном, один на один, бое. Один на один Саша не боялся никого. Он верил в себя, в свои силы, да и соперник его на Майка Тайсона никак не тянул. Так что предстоящий бой с Мухой его не слишком беспокоил.
А вот Ленка… То, что произошло с нею, никак не укладывалось в его голове. Он снова и снова вспоминал ту, прежнюю Лену. Как, волнуясь, читала она Есенина на школьном вечере, как смеялась, запрокидывая вверх голову, как трогательно смущалась и краснела от его намеков и скабрезных шуточек. И конечно он вспоминал их первую близость, и то, как, дрожа от робости и стыда, расстегивала она пуговицы на платье.
Все долгих два года в армии Саша был уверен в ней, как в себе. Думал: вот вернется домой – Ленку в охапку, и сразу в ЗАГС. И на тебе!
Что же заставило тихую, мечтательную девушку превратиться в бесстыдную шлюху, в бандитскую подстилку?! И вообще, что происходит в этой жизни?! Почему Космос – профессорский сын, безобидный, в сущности, разгильдяй и обалдуй – связался с криминалом?
Ну Пчела – ладно, тот ещё в школе подфарцовывал разной мелочевкой, водил знакомства с какими-то скользкими людишками… Но Космос?!! Самое страшное преступление, на которое он был способен раньше, – это стащить из библиотеки понравившуюся книжку.
А теперь он таскает за поясом «тэтэшник» и как ни в чем не бывало палит из него в самом центре города! Что же, черт возьми, здесь происходит?!! Почему все разом перевернулось и встало с ног на голову?! Неужели два года и в самом деле такой большой срок?..
Из тяжелых раздумий Белова вывел голос матери:
– Саня, иди ужинать!
Он зашел на кухню, встал в дверях и вдруг предложил:
– Мам, давай собаку купим.
– Зачем нам собака? – улыбнулась она. – Стиральную машину сторожить?
– Ну… чтоб дружить, – пожал плечами Саша. – Знаешь, у меня в армии второй пес был классный, Полем звали, – так он разговаривать умел, представляешь, мам?
– Да что ты! – удивилась Татьяна Николаевна, накрывая на стол. – А с первым-то что случилось?
– Он… чумкой заболел и умер, – соврал Белов. Ну не рассказывать же маме о том, что Дика в камышах на берегу Пянджа прирезал нарушитель.
– Вот видишь… А не дай бог и этот заболеет да умрет – горе-то какое!
– Ну так ухаживать надо: прививки там, то, се… – он задумчиво смотрел в окно. – А потом, знаешь, мам, какой у собаки самый главный плюс, который больше всех остальных минусов?
– Какой?
Саша опустил голову.
– Собака не будет тебе в любви клясться, а потом по чужим койкам прыгать!..
Он с досадой припечатал ладонью по стене, резко развернулся и ушел к себе, бросив через плечо:
– Я не буду есть, мам…
Дверь в комнату сына плотно закрылась. Татьяна Николаевна медленно опустилась на стул.
– Ох, горе ты мое, господи… – тихо вздохнула она.
Сердце её было не на месте. Мать видела, как мучается сын, но помочь ему ничем не могла. От этого было ещё тяжелее.
Татьяна Николаевна ещё долго сидела на кухне. Со стола она не убирала – надеялась на то, что Саша все-таки выйдет поужинать. Но в комнате сына стояла полнейшая тишина, и тогда мама осторожно заглянула к нему. На сей раз уставший от переживаний и нервотрепки Саша действительно спал.
Вдруг зазвенел телефон. Сняв трубку, Татьяна Николаевна закрылась на кухне. Это была сестра, Катя, и интересовалась она племянником.
– Нет, Кать, знаешь, совсем не изменился, – вполголоса рассказывала Татьяна Николаевна. – Ну, физически, конечно, возмужал, окреп, а рот откроет – все тот же ребенок. Представляешь, собаку завести хочет… Ага… Ага… Ой, не говори, Кать! У него же барышня что натворила… Да… А откуда ты знаешь? Ах, ну да, я же тебе уже говорила. Так вот: как узнал – ходит зеленый, подрался где-то… Я бога молю, чтобы только не влез куда из-за этой… не знаю даже, как её и назвать… Нет, ну жизнь есть жизнь – это понятно, но мой-то Санечка чем виноват?..
Закончив разговор, Татьяна Николаевна задумалась:
«А может, и вправду собаку завести? Пуделя. Или болоночку… Будет со щенком возиться – отвлечется…»
Утром Саша ходил мрачный. Мать с расспросами не лезла, наоборот – старалась больше говорить сама. А потом позвонил Космос, и сын стал куда-то собираться.
– Ты куда это? – встревожилась мама.
– В библиотеку, – буркнул в сторону Саша.
– Ну прямо не сын, а Ульянов-Ленин! – улыбнулась Татьяна Николаевна, поправляя ему воротник. – Я, кстати, тебе справку в ЖЭКе взяла. Ты, правда, на вечерний решил?
– Так на дневной-то я уже опоздал. А потом, мы же с тобой не кооператоры – надо как-то зарабатывать… Ладно, мам, я
