отвлечься от сравнения качающегося «Итилиэна» с кораблем, попавшим в морскую бурю. Работники службы безопасности, как предполагалось, должны обладать непоколебимой стойкостью духа и быть крепче гранита, ну, или что-то вроде этого.
Экран в нашей каюте транслировал мне изображения с наружных камер. Корабль все еще находился в сумеречной зоне, и потому следить за приближением к цели через усиленные электроникой камеры было намного удобнее, чем таращить глаза из смотрового отсека.
Эден представлял собой коричневато-красный цилиндр с полукруглыми торцами, длиной восемь тысяч и диаметром две тысячи восемьсот метров. Но он был зарожден в 2075 году, всего пятнадцать лет назад. Во время полета с Земли к поясу О’Нейла я разговорился с Петром Зерновым, одним из генетиков, которые конструировали биотопы для Юпитерианской космической энергетической корпорации. Он рассказал, что со временем, как ожидается, Эден вырастет до одиннадцати километров в длину.
Торцы биотопа были ориентированы на север и юг, так что он вращался по собственной орбите. Поверхность полипа казалась настолько гладкой, что была больше похожа на искусственный материал, а не на органическое образование. Природа обычно не отличается подобной аккуратностью. Единственным видимым мне нарушением симметрии были два кольца похожих на луковицы наростов, расположенных по краю каждого из торцов. Особые железы-экструдеры, из которых тянулись сотни органических проводников, расходившиеся вокруг торцов подобно спицам велосипедного колеса. Они образовывали индукционную систему; проникая в толщу колоссальной магнитосферы Юпитера, кабели снабжали Эден энергией, требующейся для работы его органов, а также обеспечивали внутреннюю полость теплом и светом.
– Невероятное зрелище, правда? – заметил я, когда биотоп занял уже почти весь экран.
Джоселин пробормотала нечто невразумительное и слегка поерзала под сетью ремней безопасности. За двадцать четыре часа полета мы не обменялись с ней и сотней слов. Нехорошо. Двадцать лет назад, когда мы поженились, это назначение привело бы ее в неописуемое волнение и пробудило энтузиазм. В этом и заключалась большая часть ее привлекательности: восторженное любопытство ко всему, что предлагал наш мир. За два десятка лет многое может случится, и изменения порой проходят настолько постепенно, что ты ничего не замечаешь, пока не становится слишком поздно.
Иногда я задумываюсь, каких качеств я сам лишился за это время и какие приобрел слабости. Хочется думать, что я остался таким же, каким был, только стал немного мудрее. Но ведь так считает каждый?
Из северного торца «Итилиэна» торчал длинный серебристо-белый стыковочный шпиндель, вращающийся против часовой стрелки. Но наш корабль был слишком велик, чтобы причаливать непосредственно к биотопу; решетчатая структура судна напоминала Эйфелеву башню, надетую на длинный конус термоядерного двигателя, к которому, словно морские ракушки, прилепились топливные резервуары и грузовые капсулы. Обитаемый отсек заключался в шестидесятиметровой сфере в кормовой части корабля, а развернутые теплоотводящие панели придавали ему сходство с механической стрекозой. Перед обитаемым отсеком, на специально изготовленной раме покоилось семя третьего биотопа Юпитера, Арарата. Особый груз был заключен в прочную каплевидную оболочку и защищен толстым слоем пены. Его масса и была причиной некоторой неуклюжести «Итилиэна».
Капитан Салдана остановил корабль в двух километрах от причального шпинделя и зафиксировал высоту. К «Итилиэну» тотчас понеслась эскадрилья пассажирских и грузовых катеров. Я стал вытаскивать из настенных шкафчиков нашу ручную кладь; через минуту Джоселин, освободившись от ремней, принялась мне помогать.
– Все не так уж плохо, – сказал я. – Это хорошие люди.
Ее губы угрюмо сжались.
– Это безбожники. Не надо было нам сюда ехать.
– Ну, раз уж мы уже здесь, давай попытаемся извлечь из этого наибольшую пользу, ладно? Всего на пять лет. И не стоит так расстраиваться заранее.
– Слова папы для меня более чем достаточно. – Как всегда, подразумевалось, что во всем виноват я.
Я было открыл рот, чтобы ответить, но, к счастью, в каюту вплыли близнецы, оживленно обсуждающие финальную часть пути. И, как всегда, важнее всего стала внешняя видимость. Ничего плохого. Никаких споров. Мама и папа в полном согласии.
Господи, и зачем все это надо?
Цилиндрический коридор, протянувшийся по центру стыковочного шпинделя Эдена, за вращающимся переходным шлюзом упирался в просторный зал. Он представлял собой большую полость в толще полипа, где на равном расстоянии друг от друга по экватору располагались шесть механических люков. Экран над одним из них зазывал пассажиров «Итилиэна», и мы послушно поплыли в ту сторону. За дверью люка оказался круто уходящий вниз тоннель. Я пролетел по нему около тридцати метров, после чего начал ощущать действие центробежной силы. Всего пятнадцатая доля g, вполне достаточно, чтобы представить себе скольжение на коньках.
В дальнем конце пассажиров ожидал иммиграционный контроль. За стойкой нас встретили два офицера полиции Эдена в опрятной зеленой форме. Скорее даже щеголеватой: безукоризненно вычищенной и отглаженной и прекрасно подогнанной по фигуре.
Я постарался сдержать улыбку, когда одна из полицейских взяла мой паспорт и просканировала его своим контрольным устройством величиной не больше ладони. Женщина заметно напряглась и выдала официально-любезную улыбку.
– Шеф Парфитт, добро пожаловать в Эден, сэр.
– Благодарю вас, – я взглянул на ее жетон, – офицер Ниберг.
Свирепый взгляд Джоселин вызвал на ее лице выражение легкого неодобрения. Через час по всему подразделению станет известно, что жена нового босса настоящая зануда. Отличное начало.
После иммиграционного контроля нас ожидала подвесная рельсовая дорога. Близнецы нетерпеливо рванулись вперед. И я получил возможность впервые осмотреть внутренность Эдена. Вагончик миновал платформу и выплыл в ярко освещенное пространство. На лице Николетты, почти прижатом к стеклу, появилась восхищенная и одновременно недоверчивая улыбка. Мне на мгновение вспомнилось лицо ее матери из тех времен, когда она еще часто улыбалась. Надо бы прекратить эти сравнения.
– Папа, это великолепно, – воскликнула Николетта.
Я обнял ее и Натаниэля за плечи, наслаждаясь этим моментом. Можете мне поверить, искреннее восхищение, разделяемое вашими детьми-подростками, дорогого стоит.
– Да, нечто невероятное.
Близнецам было по пятнадцать лет, и они тоже ехали в Эден без особого желания. Натаниэль не хотел покидать школу в лондонской аркологии Дельфийской компании. А Николетта увлеклась мальчиком и решила, что выйдет за него замуж. Но в этот момент биотоп покорил их. И меня тоже.
Перед нами развернулась панорама тропического парка с густой изумрудной травой и отдельными купами деревьев. Серебристые ручьи, бегущие по неглубоким впадинам, устремлялись
