ждет.
Собираюсь с духом и вхожу в кабинет Дамира, сжимая руки в кулаки. Кроме него в кабинете никого нет, сам Дамир сидит за столом, просматривает бумаги. Поднимает голову, и когда видит меня, откладывает документы.
Его взгляд беззастенчиво по мне блуждает, но я играю на опережение:
— Я хочу написать заявление об увольнении, господин Батманов.
Глава 4
Дамир
Так я тебя и уволил.
Жди.
Ни за что, слышишь, Ясь? Ни за какие деньги я больше не дам тебе исчезнуть.
Смотрю на чуть приоткрытые, подрагивающие губы. На большие, распахнутые в ожидании глаза в обрамлении длинных, изогнутых ресниц. На светлые волосы, переливающиеся как шелк. На грудь, которая то вздымается, то опадает, выдавая сбитое, неровное дыхание. Смотрю и наглядеться не могу.
Как же я скучал по тебе, Яся. Как же я по тебе соскучился…
— Здравствуй, Ясмина. Рад тебя видеть, — стараюсь, чтобы голос звучал ровно и с холодком, откидываюсь на спинку кресла. — Не ожидал тебя здесь встретить.
Она поводит плечом, заправляет за ухо прядь волос — волнуется. Я хорошо помню, как она себя ведет, когда волнуется, и в груди разливается блаженное тепло.
Яська моя…
— Садись, — киваю на кресло напротив.
— Зачем? — она напрягается, вскидывает голову. — Я же сказала, что хочу уволиться!
Хмурится, храбриться, а сама пальцы сцепила перед собой. Будто я не помню, что она так делает, когда нервничает. Сглатывает, моргает часто.
Руки чешутся обогнуть стол, сжать ее в объятиях так, чтобы ни вдохнуть не могла, ни выдохнуть. А лучше забросить девчонку на плечо и унести отсюда прямо сейчас. Еще по дороге прихватить кнопку ее, которая здесь «лаботает».
При мысли о золотоволосой малявке, которая с первого взгляда безошибочно определила, что «класивый» дядя хочет маму, губы непроизвольно растягиваются в улыбке.
В ответ брови Ясмины удивленно ползут вверх.
— Что такого смешного я сказала, господин Батманов?
— Ничего, Ясмина, прости. Это к тебе не относится, — качаю головой, задвигая подальше эмоции.
Теперь, когда прошел первый шок от нашей неожиданной встречи, нужно вести себя предельно осторожно. Не для того я ее нашел, чтобы снова потерять. С головой хватило прошлого раза, больше я такого не допущу.
Мне крайне нужна информация. Я уже успел выяснить из личного дела Ясмины, что она училась здесь же, в Измире. Снимает дом, где живет вдвоем с дочерью Лале.
Несмотря на наличие дочери моя Яся не замужем, она осталась на своей девичьей фамилии. И это очередной повод для радости. А то, что тюльпанчик Лале записана на маму, что они обе Беляевы, отдельный вид кайфа.
Не нравится мне только одно — возраст девочки. В списках сотрудников указаны дни рождения их детей. Каан не жадничал и к праздникам дарил детям своих работников подарки.
Лале четыре года. Я несколько раз все пересчитал. Даже в интернет заглянул, чтобы убедиться, правильно ли я считаю. И если верить моим подсчетам, этот ребенок был зачат спустя два месяца после нашего развода.
Она уехала с Эмиром. Может быть, что он отец ее дочери? Мужчина, который сам годится ей в отцы, он и называл ее дочкой, я это лично слышал.
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, приходится прятать их под стол, чтобы не испугать Ясю.
Она тогда была растерянной и подавленной. Очень на меня обиженной. И когда появилась возможность сбежать от меня, она за нее ухватилась. Мог этот высокоморальный сноб поставить ей условие? Потребовал благодарности?
Ответ — мог.
Если узнаю, что он ее принудил или заставил, просто его убью. Но сейчас они точно не вместе, иначе Яся не жила бы в скромном съемном доме, не работала бы на фабрике у Каана. Любовница Эмира Дениза жила бы как королева в собственном доме с прислугой, садом и бассейном. И ездила на роскошном автомобиле с водителем, никак не на бюджетной машине. А у его дочки был бы дома собственный зоопарк.
Что тогда здесь произошло? От кого у Ясмины родился этот чудесный цветочек?
Внутренности сводит и в глазах темнеет до ломоты в затылке, когда представляю ее с другим мужчиной. Просто рандомным мужиком. Она не могла тогда этого сделать по своей воле, слишком мало времен прошло.
Ясмина не из тех, кто решится на близость без чувств. Или я слишком высокого о себе мнения, а она действительно влюбилась? Сразу. Потому что она через неделю после знакомства тоже под мужика не ляжет, значит они должны были хоть месяц повстречаться. Как мы…
Чем больше думаю, тем сильнее меня накрывает. Но я никогда не узнаю правду, если дам ей снова от меня сбежать, потому что на эти вопросы ответ может дать только сама Ясмина.
— Садись, госпожа Беляева, разговор у нас с тобой будет долгим, — выхожу из-за стола, отодвигаю кресло и выжидающе сверлю Ясмину глазами.
Яся поддается и хоть и неуверенно, но садится в кресло, выпрямив спину и положив руки на стол как примерная школьница.
— Я только что разговаривал с твоей начальницей, Ясмина, — подаюсь ей навстречу. Просто потому что хочу быть к ней ближе. — Она поставила условие, что останется на фабрике только если ты останешься с ней. Мне нужна Дамла Айдын, поэтому жду теперь твоих условий.
— Условий? — непонимающе моргает Яся. — Каких условий, Дамир?
Дамир! Она назвала меня по имени, а не набившим оскомину «господином Батманововым»! Это победа или просто временное помутнение? Говорю себе, что это хороший знак и иду дальше.
— Каких угодно. Ты можешь потребовать у меня чего угодно. Но ты останешься здесь работать, Ясмина. Я пообещал Дамле удвоить ее оклад, тебе то же самое плюс дополнительную помощь на ребенка. В твоих документах указано, что ты мать-одиночка.
В кабинете становится на несколько градусов холоднее.
— Благодарю, господин Батманов, но моя дочь ни в чем не нуждается. Отец Лале всем ее обеспечивает.
С трудом сдерживаю себя, чтобы не впечатать кулак в стену. Он все-таки существует, этот гребаный рандомный мужик!
— Почему тогда дочь записана на тебя? — через силу выговариваю, преодолевая мучительное желание схватить ее за плечи и впечатать в стену. Вытрясти всю правду, а потом впиться в губы, смахнуть бумаги и посадить ее на стол…
— Хорошо, я подумаю, господин Батманов, — как сквозь пелену прорывается голос Ясмины, — а пока я могу идти?
Смахиваю со лба капельки пота.
— Да, конечно. Подумай над своими условиями, Ясемин.
Она удивленно хлопает ресницами. Да, я назвал ее на турецкий манер, Ясемин. Никогда раньше так не называл, только Ясей и Ясминой. А сейчас мне
