то, что на его лице нет шрамов, его рука изуродована ими. Он не прячет их так, как я свои, он, кажется, даже не обращает на них внимания.
Нерешительно я беру его руку в перчатке и пожимаю — немного слишком агрессивно с его стороны. Расширенные глаза отводятся, но я не говорю ничего, кроме: "Наралиа Амброуз".
"Амброз?" Он морщит лоб в знак узнавания и отпускает меня: " Твой отец… случайно не Натаниэль Амброуз, венатор?"
Это вызывает у меня интерес, и я киваю: "Вы знали его?"
Лоркану на вид не меньше двадцати лет, но красная полоса на его руке напоминает мне о его высоком статусе венатора.
"Я тренировался в юном возрасте, так что мне повезло, что я его встретил. Он был известной легендой. Теперь я понимаю, откуда у тебя эти венаторские инстинкты".
Я недоверчиво усмехаюсь. Мой отец, возможно, был феноменален в своем деле, но он ни разу не научил меня делать что-либо. Тем не менее, эти инстинкты всегда приходили ко мне естественным образом.
Он не обращает внимания на мое недоверие, его глаза сосредоточены на мне, как будто все остальное не имеет значения: " Ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать им?"
Эти слова повергают меня в шок, и я свожу брови вместе. Как только тебе исполнилось шестнадцать, письма о наборе приходили через зимний сезон, и каждый раз, когда они приходили, Идрис выбрасывал их.
Я уже собираюсь ответить, когда сзади раздается голос, в котором я узнаю голос своего брата: "Нара!"
Я оборачиваюсь: Идрис, Иллиас и Икер спешат ко мне. Все три их туники покрыты сажей, а руки Идриса вцепились в мои руки, его глаза изучают все мое лицо.
"Ты ранена?" широко раскрыв глаза, говорит Иллиас, прижимаясь к Идрису.
Я пытаюсь открыть рот, чтобы задать более важный вопрос, ранены ли они, учитывая, что я вышла искать их, но Идрис качает головой, и в его тоне проскальзывает гнев: "Мы искали тебя в магазине госпожи Килигры, почему ты не осталась…"
"Она помогла нам поймать дракона", — перебивает Лоркан, и я оглядываюсь, чтобы увидеть его взгляд, устремленный исключительно на меня: "Я просто спросил, не думала ли она когда-нибудь присоединиться к нам. Ее храбрость — то, что нам нужно как венаторам".
Иллиас и Икер, наконец, обращают внимание на Лоркана, как и Идрис. Он напрягается, отпуская меня, и я отшатываюсь в сторону, так как его непоколебимый взгляд — неважно, смотрит он на венатора или нет — сосредоточивается на Лоркане: "Моя сестра не заинтересована в том, чтобы стать им".
"Я думаю, она может ответить на этот вопрос сама". Взгляд Лоркана по-прежнему не отрывается от меня.
Идрис переместил свое тело, как будто ожидая моего ответа. Множество пар глаз на мне ничего не облегчают. Тем не менее, я надуваю грудь, резко выдыхая через нос, и говорю Лоркану: "Вообще-то, это была одна из моих мечт с ранних лет".
Мои братья молчат. Я не смотрю на них и не хочу видеть реакцию на лице Идриса. Он уже знает, что я думаю о венаторах. Я не собираюсь менять свое мнение в угоду ему.
Другой венатор обращается к Лоркану, маня его к толпе раненых. Он смотрит на меня, в его зеленых глазах сияет яркий свет, ярче любого весеннего поля в нашей деревне: "Остальные уходят отсюда на рассвете", — говорит он: "Если ты хочешь присоединиться…" Его взгляд переходит на Идриса, прежде чем снова остановиться на мне, "ты более чем способна сделать это".
Я хмурюсь и делаю шаг вперед, когда он начинает уходить: "Но сейчас не сезон вербовки?" Я могу только представить, насколько я буду отставать в обучении, если присоединюсь сейчас.
Он наполовину поворачивается: "Я знаю". На его губах пляшет шутливая улыбка, и я не даю ей появиться на моих, пока мои глаза следят за тем, как он уходит от меня.
"Нет", — говорит Идрис, ставя на стол кувшин с водой. Я беру его и передаю Иллиасу, а он наливает воду в деревянную чашку и передает ее Икеру.
Вскоре после того, как мы вернулись в дом, я, не теряя времени, стала приставать к Идрису с просьбой разрешить мне присоединиться к венаторам. Его ответы, как обычно, не вызвали ни малейшего одобрения.
"Почему бы и нет?"
"Ты уже знаешь почему". Он вздыхает, подходит к кролику Икера и отодвигает его в сторону, прежде чем тот успеет погрызть сапоги, разложенные у камина. Я следую за ним в отчаянной попытке заставить его согласиться, пока он падает на стул и потирает лоб.
"Нет, Идрис, я не знаю, почему. Ты всегда отвечаешь, что это слишком опасно". Я скрещиваю руки на груди: "Мне удалось усмирить дракона. Ты хоть представляешь, как это тяжело?".
"Хотел бы я увидеть, как моя сестра убивает дракона", — говорит Икер, и я оглядываюсь через плечо, когда Иллиас бьет его по затылку.
"Ты даже не знал о нападении, пока Идрис не вытащил тебя из таверны полусонным".
"Что я должен делать, когда буфетчица влюблена в меня и подносит мне напитки…"
"Могу я напомнить тебе об Иварроне?" Идрис обрывает их обоих, а я смотрю на него, наблюдая, как изгиб его брови поднимается вверх. Иваррон — последнее, о чем я думаю, хотя он должен быть первым после всего, что произошло.
"Я скажу ему, что меня временно не будет". Я поморщилась от собственной лжи, как и трое моих братьев.
"Пожалуйста, Идрис", — я опускаюсь на колени, упираясь предплечьями в его руки, обдумывая, что я могу сказать, чтобы он согласился. Я ненавижу умолять, но здесь я готова сказать ему, что он мой любимый, в то время как Иллиас, скорее всего, устроит из-за этого скандал: "Это могло бы помочь вам всем переехать в город. Мы могли бы начать новую жизнь вдали от этой деревни… этого нашего крошечного домика. Как только я присягну, я смогу накопить достаточно денег, чтобы выплатить долг Иваррону…"
"Откуда ты знаешь, что станешь им, Нара?" Он огрызнулся: "То, что тебе сегодня повезло с одним драконом, не означает, что тебе повезет стать венатором".
"В отличие от тебя, я верю в себя", — говорю я, опустив брови и сдерживая холодность в голосе. И все же это не удается, когда я продолжаю: "Отец бы поверил в меня, мать тоже, почему же мой родной брат не хочет даже подбодрить меня в этом? Почему мой брат решил отказаться от меня, когда
