когда же Ильтены уберутся. Как назло, те торчали посреди озера, никуда не двигаясь, словно у них не было никаких дел. Хэнк расчехлил ружье и, глянув в оптику, тихонько крякнул. Ильтены плавали вокруг лодки в чем мать родила, смеялись и брызгали друг в друга водой. А потом залезли в лодку, и началось такое, что только в интернет-кафе и увидишь. По-хорошему, надо было бы отвернуться, но разнузданное зрелище притягивало взор, и Хэнк, браня себя за слабоволие, продолжал пялиться в оптический прицел, пока лодка не поплыла обратно.
Тут он спохватился. Поспешно убрал ружье и прикинулся элементом пейзажа. Может быть, Ильтены пришвартуют свою лодку и быстро уйдут, и он наконец сможет воспользоваться бензопилой и обрести желанный приз? Беседуя, они вылезли из лодки, подтащили ее к берегу, и госпожа Ильтен замкнула цепь.
— Не боишься оставлять здесь без присмотра? — спросил господин Ильтен. — Вдруг уведут? — Умный мужик, надо отдать должное.
— Да кто позарится? — Госпожа Ильтен махнула рукой.
А баба — дура, подумал Хэнк. Вот сейчас закроет за собой калитку, а он тут как тут: вжик-вжик, и лодка — его.
Подбоченившись, госпожа Ильтен по-хозяйски разглядела лодку, кивнула сама себе и добавила:
— А если кто-то посмеет, под землей найду, за мной не заржавеет. И ноги из жопы повыдергаю. Пусть выкусит!
И таким холодом повеяло от ее обещания, словно зохен прошипел. Хэнк поежился и взял слова обратно. Она не дура, нет. Она вовсе не зря уверена, что на ее лодку никто не покусится. Уж во всяком случае этим несчастным будет не Билле Хэнк. Перед глазами стоял ее боевой танец во дворе. Абсолютно незачем подавать этой зохенке повод для конфликта. И вообще красть лодки нехорошо, вспомнил он. Соблюдать закон и приличия вояке было трудновато, не создан он для мирной жизни. То ли дело на войне: поставили боевую задачу — выполнил — молодец, и никто не придерется, что ты нарушил правила движения или жилищный кодекс. А тут шагу не ступи… Проводив Ильтенов глазами, Хэнк со вздохом поднялся и свалил подобру-поздорову.
А не поговорить ли с господином Ильтеном, осенило Хэнка. Мало ли что жена у него шарахнутая, сам он казался вполне адекватным. Неужели он не уступит лодку на пару дней в декаду? Особенно если он, Хэнк, пообещает подкидывать дичинки к обеденному столу.
Но чтобы поговорить с Ильтеном, с ним надо где-то встретиться. Соваться незваным в его дом Хэнк зарекся. Опять напорется на госпожу Ильтен, ну ее. И тут его взор упал на жену. Вот он, выход. Она женщина, если заглянет в чужой двор, это ее ни к чему не обяжет, а его — тем более.
— Лика! — гаркнул он. — Поди сюда!
— Да, Билле, — пискнула она, отвлекшись от младенца.
— Пойдешь сейчас в дом номер 12, — велел он. — И пригласишь к нам господина Ильтена.
— Господин Ильтен придет в гости? — В глазах вспыхнула радость.
— Когда ты научишься вести себя как следует? — рявкнул он и замахнулся, но передумал. Донести до глупой бабы мысль важнее. — Не придет, если ты не сделаешь так, как я говорю! Пойдешь туда и спросишь, не соблаговолит ли господин Ильтен пожаловать ко мне на вечерний чай и сигареты с Т3. Именно так спросишь, поняла?
— Да, Билле. — Лика торопливо закивала, округлив глаза.
Дачный воздух отличался от городского примерно так же, как воздух Т5 от Т1. Ильтена с непривычки после обеда потянуло в сон. А когда он проснулся, Тереза сообщила:
— Пока ты дрых, приходила Лика. Между прочим, взвизгнула, когда нашу скульптуру увидела.
— Госпожа Хэнк, — поправил он.
— Она не перестала быть Ликой оттого, что вышла замуж, — отмахнулась Тереза. — Лика передала, что Хэнк приглашает нас на вечерний чай и сигареты.
— Нас? — недоверчиво уточнил Ильтен. — Она сказала «нас»? На сигареты? Либо она еще большая растяпа, чем я предполагал, либо ты что-то перепутала.
Тереза поморщилась. Конечно, Лика сказала, что ее муж пригласил господина Ильтена. Тереза просто сочла, что это несущественно.
— На чай нас могли бы пригласить вдвоем, — терпеливо, как всегда, объяснил Ильтен. — Но на сигареты — нет. Это значит, зовут только меня.
— Ты же не куришь!
— А это неважно. Упоминание сигарет — просто знак, что зовут только мужчин.
— А женщины у вас все как одна некурящие? Я видела, что кое-кто из невест курил.
— И это тоже неважно.
Нет, его с толку не собьешь. Тереза вздохнула.
— Я знаю, о чем хренов Хэнк хочет договориться за моей спиной. О лодке. Даже не думай ему уступить! Лодка — моя.
— Тереза, у женщины не может быть собственности.
— Плевать! Объясняйся с ним, как хочешь. Главное, чтобы он уяснил: если ему нужна лодка, пусть приходит ко мне лично и вежливо просит.
Кто перед кем извиняться будет?
Лика тщательно припудрила синяки, но со свежей царапиной прямо под глазом ничего сделать не могла. Хоть вообще вуаль не снимай. Попросить Билле обрезать ногти? Еще хуже получишь за то, что посмела ему указывать.
Они сидели в саду под навесом, пили чай и говорили о какой-то лодке — Билле и господин Ильтен. Господин Ильтен совсем не изменился: такой же красивый, стройный, элегантно одетый… Не то что Билле. Лика вспомнила первую встречу с мужем. Это был как ушат холодной воды после сна. И почему все произошло так быстро — с того момента, как господин Сантор привел ее на порог господина Ильтена, и до того, как Билле увел ее оттуда? Как бы она хотела подольше остаться у господина Ильтена! Правда, там были какие-то нудные компьютерные анкеты, но зато сам он — такой внимательный, ласковый… А потом — к этому грубому и злому Билле. Ну, где тут справедливость?
Вытирая слезы, она подошла к кроватке сына, покачала его. Тоже толстый и крикливый, как папа. Единственная радость в ее жизни. Пока что. Чего доброго, вырастет — сам ее бить будет. Отец явно не научит беречь маму. Определенно нет справедливости на свете.
Она вышла в темный сад. Господин Ильтен прощался у калитки. Они вежливо раскланялись, Билле прошел в дом мимо Лики, не заметив. Вот и все, подумала она. Несколько секунд она стояла, рассеянно глядя вдаль, потом, повинуясь неосознанному порыву, выскользнула за калитку, бросилась вслед.
— Господин Ильтен! Подождите!
Он остановился, оглянулся. Сердце замерло. Какой милый, знакомый взгляд!
— Я что-то у вас забыл? — спросил он.
— Да… то есть нет, — заплетающимся языком прошептала Лика. — Постойте со мной немножко, пожалуйста.
— Зачем, госпожа Хэнк?
Он
