Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
не могу сказать, отпустите меня спать, – сказал Гребенников.
На этом допрос пока кончился. Необходимого результата не было, но я видел, что страх запал в его душу.
На следующий день в шестом часу утра я был разбужен дежурным чиновником, который доложил мне, что Гребенников желает меня видеть. Я велел привести его.
– Позвольте вас спросить, когда же будет этот суд, чтобы успеть, по крайней мере, распорядиться кое-чем. Все-таки ведь есть близкие люди, – проговорил Гребенников.
И по его голосу я сразу понял, что не для распоряжений ему это нужно знать, а для того, чтобы узнать подробности.
– Суд назначен на завтра, а сегодня идут приготовления на Конной площади для исполнения казни… Вы знаете, какие… На это уйдет целый день…
– Ну так, значит, тут уж ничем не поможешь. За что же это, господи, так быстро? – с нескрываемым волнением проговорил Гребенников.
Я поспешил успокоить его, сказав, что отдалить день суда и даже, может быть, изменить его на гражданский, зависит от него самого.
– Как так? – с дрожью в голосе проговорил Гребенников.
– Да очень просто! Сознайтесь, расскажите все подробно, и я немедленно дам знать, кому следует, о приостановке суда. А там, если откроется, что убийство князя было не с политической целью, а лишь ради ограбления, то дело перейдет в гражданский суд и за ваше искреннее признание присяжные смягчат наказание. Все это очень хорошо сообразил ваш товарищ Шишков. Он еще третьего дня во всем сознался, только уверяет, что он тут почти ни при чем, а все преступление совершили вы. Вы его завлекли, поставили стоять на улице в виде стражи, а сами душили и грабили без его участия… – закончил я равнодушнейшим тоном.
Сознайтесь, расскажите все подробно, и я немедленно дам знать, кому следует, о приостановке суда. А там, если откроется, что убийство князя было не с политической целью, а лишь ради ограбления, то дело перейдет в гражданский суд и за ваше искреннее признание присяжные смягчат наказание.
Эффект моего заявления превысил все ожидания: Гребенников то краснел, то бледнел.
– Позвольте подумать! – вдруг сказал он. – Нельзя ли водки или коньяку?
– Отчего же, выпейте, если хотите подкрепиться, только не теряйте времени, мне некогда.
Я велел подать коньяку.
– А вы остановите распоряжение о суде? – снова переспросил Гребенников.
– Конечно, – ответил я.
Выпив, Гребенников, как бы собравшись с духом, произнес:
– Извольте, я расскажу. Только уж этого подлеца Шишкова щадить не буду. Виноваты мы действительно: вот как было дело.
Картина преступления, которая обрисовалась из слов Гребенникова, а вслед за ним и Шишкова, была такова.
Накануне преступления Шишков, служивший раньше у князя Аренсберга, зашел в дом, где жил князь, в дворницкую.
– Здравствуй, Иван Петрович, как можешь? – проговорил дворник, здороваясь с вошедшим.
– Князя бы увидать, – как-то нерешительно произнес Гурий, глядя в сторону.
– В это время их не бывает дома, заходи утром. А на что тебе князь? – спросил дворник.
– Расчетец бы надо получить, – ответил парень. – Ну, да в другой раз зайду. Прощай, Петрович. – И с этими словами пришедший отворил дверь дворницкой, не оборачиваясь, вышел со двора на улицу и скорыми шагами направился к Невскому.
Дойдя до церкви Знаменья, Гурий Шишков повернул на Знаменскую улицу, остановился у окон фруктового магазина и начал оглядываться по сторонам, словно поджидая кого-то. Ждать пришлось недолго. К нему подошел товарищ (это был Гребенников), и они пошли вместе по Знаменской.
– Ну как?
– Все по-старому. Там же проживает и дома не обедает, – проговорил Гурий Шишков.
– Так завтра, как мы распланировали, на том же месте, где сегодня.
– Не замешкайся, как к вечерне зазвонят, будь тут, – проговорил тихим голосом Шишков.
Затем, не сказав более ни слова друг другу, они разошлись.
На другой день под вечер, когда парадная дверь еще была отперта, Гурий пробрался в дом и спрятался вверху под лестницей незанятой квартиры.
Князь, как мы уже знаем, ушел вечером из дома. Камердинер приготовил ему постель и тоже ушел с поваром, затворив парадную дверь на ключ и спрятав ключ в известном месте.
В квартире князя воцарилась гробовая тишина. Не прошло и часа, как на парадной лестнице послышался шорох.
В квартире князя воцарилась гробовая тишина. Не прошло и часа, как на парадной лестнице послышался шорох. Гурий Шишков спустился по лестнице и, дойдя до дверей квартиры, на мгновение остановился. Здесь он отворил входную дверь в квартиру и, очутившись в передней, прямо направился к столику, из которого и взял ключ, положенный камердинером. Осторожными шагами, крадучись, Гурий спустился вниз и отпер взятым ключом парадную дверь.
Затем он снова вернулся наверх и стал ждать…
Уже около 11 часов ночи парадная дверь слегка скрипнула. Кто-то с улицы ее осторожно приоткрыл и тотчас же закрыл, бесшумно повернув ключ в замке. Затем все смолкло. Это был Гребенников. Немного погодя он кашлянул, наверху послышалось ответное кашлянье. После этого условленного знака Гребенников стал подниматься по лестнице.
– Какого черта не шел так долго! – грубо крикнул Шишков на товарища.
– Попробуй сунься-ка в подъезд, когда у ворот дворник пялит глаза, – произнес тот, подойдя к Шишкову.
Затем они оба отправились в квартиру князя, где вошли в спальню.
Это была большая квадратная комната с тремя окнами на улицу. У стены, за ширмами, стояла кровать, около нее помещался ночной столик, на котором лежали немецкая газета, свеча, спички и стояла лампа под синим абажуром. От опущенных на окнах штор в комнате было совершенно темно.
Гурий чиркнул спичку, подойдя к ночному столику, зажег свечку и направился из спальни в соседнюю с ней комнату, служившую для князя уборной.
Гребенников пошел за ним. В уборной между громадным мраморным умывальником и трюмо стоял на полу у стены солидных размеров железный сундук, прикрепленный к полу четырьмя цепями. Шишков подошел к сундуку и стал ощупывать его руками. Гребенников светил ему. Наконец Шишков, нащупав кнопку, придавил ее пальцем, пластинка с треском отскочила вверх, открыв замочную скважину.
– Давай-ка дернем крышку, – проговорил Гребенников.
Оба нагнулись и изо всей силы дернули за выступающий конец крышки сундука: результата никакого. Попробовав еще несколько раз оторвать крышку и не видя от этого никакого толку, Шишков плюнул.
– Нет, тут без ключей не отворишь…
– Вот топора с собой нет, – с сожалением проговорил Гребенников.
– Без ключей ничего не сделать, а ключи он при себе носит.
– А ты не врешь, что князь в бумажнике держит десять тысяч?
– Камердинер хвастал, что у князя всегда в бумажнике не меньше, и весь сундук,
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
